Гламорама

Затем мы начинаем спускаться вниз по Гудзону, а я заматываю голову в махровое полотенце и начинаю крайне неправдоподобно рыдать, а затем пытаюсь использовать лосьон из подарочного набора, найденного мной в туалете, для того, чтобы подрочить, но я так удолбан, что мне не удается ни добиться хоть сколько-нибудь убедительной эрекции, ни вызвать в воображении какую-нибудь эротическую фантазию с участием Лорен Хайнд, Хлое Бирнс или, на худой конец, Гвен Стефани. По телевизору показывают линию горизонта, как ее видит камера, установленная на носу корабля, и мы проплываем мимо небоскребов и оказываемся под мостом Веррацано, а затем небо темнеет, и параллельный мир поглощает меня, как это часто случается в подобном состоянии, а затем мне снятся какие-то сны, вспомнить которые потом толком я так и не смог: помню лишь, что я подражал звукам, которые издает Барт Симпсон, что Хизер Локлир работала стюардессой, что я целовал Криса О'Доннелла и забавлялся с ним, и все это происходило под саундтрек, представлявший собой ремикс Toad the Wet Sprocket, а спецэффекты были просто зашибись, и создатели фильма наняли лучшего монтажера, какой только существует, так что весь эпизод сработал как единое целое, а в последних кадрах камера наезжала на черную шляпку, которую дала мне Лорен Хайнд, пока весь кадр не заняла украшавшая ее крохотная алая розочка.

14

Первую пару дней «на море» я находился в каком-то ступоре, все еще отходя от недавних событий. Я даже не знал, какой сегодня день — суббота или вторник. Какая, впрочем, разница? Утешался я тем, что спал сутки напролет, пока однажды поздним утром не завыла корабельная сирена, и я проснулся в панике, окончательно осознав то, что материал обо мне в «Details» так никогда и не появится, и тут же смутно вспомнил об учебной тревоге, намечавшейся на корабле, — памятку, на которую я не обратил особого внимания, мне просунули в щель под дверь каюты за вечер до того, как я вернулся с дрянного ужина из корабельного «Queen's Grill». Едва держась на ногах, я отыскал спасательный жилет в ванной комнате внутри какого-то ящика, с виду похожего на гроб, схватил на ходу мои черные очки и промчался с похмельной головой по доброму десятку пустых коридоров и паре крутых трапов, пытаясь следовать указаниям, содержавшимся на плохо отксерокопированной карте, пока не очутился на палубе, битком набитой старцами, которые, сбившись в кучу, гневно взирали на меня, раздосадованные моей медлительностью, и мне оставалось только пробормотать: «Да отстаньте вы от меня!» «Ты надел его задом наперед, сынок», — сказал мне один из судовых офицеров, который, бормоча что-то себе под нос, пытался снять с меня торопливо напяленный спасательный жилет. А еще он сказал мне, похлопав меня по плечу так, что при каждом хлопке я едва не валился с ног: «Не беспокойся, вряд ли он тебе понадобится», и тогда я предложил ему «Mentos» и сказал, что он — вылитый Курт Лодер, что было откровенной ложью.

Я посмотрел на то, что осталось от моих запасов ксанакса, и не только записался на массаж, но и пришел на сеанс. Затем я немного порепетировал, закрепив пару сцен, но потом вспомнил, что их все равно уже отсняли и в газетах появились даже благожелательные отзывы, так что все это было не более чем пустой тратой времени. Повсюду меня окружали сплошные старики и японцы; они толклись вокруг меня, когда я в гордом одиночестве поедал отвратительную еду, которую подавали на ужин в «Queen's Grill», разглядывая при этом номер журнала «Interview» за прошлый месяц, потому что там были сделанные Юргеном Теллером новые снимки Даниелы Пестовой, созерцающей блюдо с китайскими блинчиками, а также фотографическое эссе Корины Дэй о бокалах для мартини, и вообще номер был полон ушибов, и шрамов, и волосатых подмышек, и безупречных, леноватых красавцев, томящихся в невероятных позах перед витринами безлюдных круглосуточных мини-маркетов где-то в провинциальных сумерках, и я думал, с трудом сдерживая слезы и морщась от боли, что на месте этих парней должен был красоваться я.