Гламур спасет мир (сборник) (СИ)

Долго судили-рядили что же со Змейкой делать. Временами споры доходили до того, что некоторые из сродственников меж собой драться начинали, правда дерущихся разнимали быстро и растаскивали. Но недаром змеи тем и славятся что мудрые, порешили что пусть пока живет, а там видно будет. А может быть он, как тот птенец, со временем тоже в “прекрасного лебедя” превратиться, только разумеется в змеином воплощении. Опять же, все-таки теплилась надежда, что лишние головы, крылья и лапы сами собой отвалятся и станет он таким же как все, а покуда у него вместо одной головы – три, быстрее и больше ума-разума наберется и станет самым умным и мудрым среди народа змеиного. А что, а вдруг это самый мудрый и великий змеиный царь родился? Так что, дабы не кусать опосля локти и не обвинять друг друга в недальновидности решили, пусть живет. А для того чтобы он поскорее приобрел привычный и приятный змеиному глазу вид, надумали кормить только одну голову в надежде на то, что две другие от голода загнутся, а за ними и крылья с лапами последуют.

Так и остался Змейка жить среди своих сородичей. Стоит сказать что особого внимания на него не обращали, так сказать, махнули рукой, или что там у змей на этот случай предусмотрено. Кормили строго одну голову, ее даже чем-то пометили чтобы не перепутать, а в остальном Змейка был предоставлен сам себе.

Так и жил он среди змей будучи змеей по рождению, но не являясь таковым по внешнему виду и как оказалось позже, по характеру. Дружбу со своими братьями-сестрами и другими сверстниками Змейка не водил, как-то не задалось с самого начала. Впрочем, он не переживал на этот счет потому, как голов то три а значит всегда есть компания. И соображают три головы в три раза если уж не лучше, то в три раза больше, это уж точно. Довольно таки быстро научился Змейка сам добывать пищу, причем так научился, что всем трем головам хватало потому и рос быстро.

Змейка рос а его родня смотрела на этот процесс с ужасом. По общему змеиному мнению ненужные Змейкины головы вовсе не собирались отваливаться а росли наравне с той которую кормили в надежде на то что только она и выживет. Туловище все меньше и меньше напоминало змеиное, даже крокодилье уже напоминало с трудом, а все больше и больше становилось похожим на туловище какого-то медведя, только вот с хвостом, хвост остался и стал больше похож на хвост ящерицы, чем змеи. И лапы не отвалились, а стали сильными и похожими на крокодильи. Крокодилы этому можно сказать даже обрадовались, но ничего не говорили, а только загадочно улыбались. Крылья тоже никуда не делись, а стали похожими на крылья летучих мышей, а это, по общему мнению Змейкиных, теперь уже почти сородичей, вообще ни в какие ворота не помещалось.

Но чашей, переполнившей змеиную чашу терпения и плюрализма, стал то факт, что Змейка начал летать. Случилось так, что Змейка то ли просто гулял и игрался, то ли что поесть для себя искал, но оказался он на краю обрыва и не заметил как, упал. Случай конечно для змей досадный и можно сказать трагический потому, как ничего не остается делать змее как лететь, извиваться в воздухе и надеяться на то, что по пути попадется какое-нибудь дерево или куст и посадка будет хоть и не совсем мягкой, но во всяком случае благополучной. Вот и Змейка упав, полетел, но произошло то, что никто так понять и не смог. Крылья сами собой расправились, замахали, и Змейка полетел. Он перестал падать, он летел! Змейка быстро понял что может летать как хочет и куда хочет и наверное наслаждаясь столь приятным для себя открытием, целый день только и делал что летал по окрестностям пугая местных жителей. Они то и птиц, летавших туда-сюда, не особо то жаловали, а тут такое.

Когда Змейка вдоволь налетавшись вернулся в родительский дом, там уже собралась вся его родня по змеиной линии. Весь их вид и дружное шипенье ничего хорошего не предвещали, так оно и оказалось. Змейке сказали что он среди них чужой и поэтому должен уйти и жить отдельно где-нибудь от них подальше чтобы не пугать и лишний раз не расстраивать настоящих змей своим несостоявшимся змеиным видом. Змейка перечить не стал, он вообще рос незлобивым и легкомысленным, попрощался со всеми и улетел куда глаза глядели, целых шесть глаз.

Обижаться на родню Змейка не стал, решил что и без них проживет. Да и что толку обижаться если тот, кто родился ползать никогда не сможет понять того, кто летает? Правду сказать, Змейка тоже родился чтобы ползать но, по никому непонятной причине однажды полетел, а это лишь добавило непонимания и чего там греха таить, гнева, в змеиные сердца и души.

Неизвестно долго ли он летел, но оказался в горах. Горы были высокими, самые высокие так вообще были покрыты снегом, которого Змейка никогда не видел и решил при случае слетать туда, посмотреть, что это такое. Народу звериного, в том числе и змеиного, вокруг не было а если и было, то очень мало, одним словом понравилось в горах Змейке и он остался там жить.