Глас Извечной Силы. Том 3 (СИ)

В мире Гинары прошло двенадцать лет с тех пор, как родился Мокхар. Палач порой следил за ними, но появлялся крайне редко и лишь тогда, когда его дети спали. И услышал он голос женщины. Она сказала, что его сын начал интересоваться Орденом, а также Гинара попросила его забрать детей как можно дальше из ее мира. Чардо не единожды думал об этом, но не мог понять, куда их забрать. В Орден? Если в них нет достаточного магического потенциала, то учитель их просто не примет, даже несмотря на то, что они дети Палача. Анафрахион был непреклонен по данному вопросу. Коль есть Силы и их достаточно, то есть шанс попасть в Орден Лунной Ночи.

Тем не менее, Чардо решил отправиться к Гинаре и поговорить с ней. Она не ожидала, что он явится, так что была несколько удивлена, но потом крепко обняла его, и, уткнувшись головой ему в крепкую грудь, чуть было не заплакала.

— Не думала, что ты придешь, — прошептала она и посмотрела ему в глаза.

— Гинара, я по поводу Мокхара и девочек.

— Ты пришел их забрать, правда ведь? — ее взгляд был полон надежд.

— Я не знаю, могу ли…

— О чем это ты? Ты ведь ученик Главы Ордена, разве он…

— Ему не важно, чьи это дети. Если они недостаточно сильны, то он их не примет в Орден.

— Пусть возьмет их в гильдию целителей, — Гинара отпустила Палача и отошла назад на несколько шагов.

— Думаешь, целители не должны быть сильными? Порой им приходится исцелять столь жуткие раны, как телесные, так и душевные, что после лечения они многие годы не могут прибегать к магии.

— Они твои дети. Должен же быть в них большой потенциал.

— Будь и ты магом, то все было бы проще, но так… Я должен их увидеть. Хочу еще раз взглянуть воочию на своих детей.

Гинара кивнула, и они пошли в комнаты детей. Они давно спали, а через окна просачивался яркий лунный свет. Чардо взглянул на своего сына. Мокхар был похож на него, но волосы у него были как у матери, и губы пухловаты, как у нее. Палач опустился и поцеловал сына в лоб. Девочки были близнецами и полностью походили на мать. От самого Чардо у них были лишь носы с горбинками. Он также поцеловал и их, после чего аккуратно вышел из их комнаты.

— И что ты увидел? — сразу задала вопрос Гинара.

— Я увидел своих детей.

— Ты же не просто посмотреть на них решил, разве нет? — для простого человека, не наделенного магической Силой, она была весьма проницательна.

— Не просто. Мокхар наделен определенным потенциалом, но сколь он пригоден для Ордена я сказать не могу, ибо Глава разбирается в этом лучше. У Абидейлы тоже есть некая склонность к магии, но значительно меньше. У Динсары она отсутствует вовсе. Первенец всегда сильней.

Гинара скрестила руки на груди и подошла к окну.

— Поговори со своим Главой, — предложила она. — Быть может, он согласится…

— Если это и случится, то он возьмет лишь Мокхара. Девочек… Не думаю. По крайней мере, Динсару точно нет.

— Забери их в другой мир, — она подошла к нему и посмотрела таким взглядом, что, казалось бы, было невозможно отказать. Глаза заблестели и она готова была расплакаться.

— И что они будут там делать? Пройдут годы и они умрут от старости. К тому же, у них уйдет время на то, чтобы привыкнуть к самому миру. С Мокхаром все будет нормально, но вот Абидейла и Динсара… я не знаю, переживут ли они столь серьезную телепортацию, Гинара. Прости, но это слишком рискованно и опасно для них.

Он развернулся и собирался уйти, однако плач Гинары его остановил. Палач задумался, пытаясь найти решение проблемы.

— У Мокхара стали проявляться магические Силы?

— Нет, — чуть успокоившись, ответила она.

— Возможно, что еще рано. В скором времени расскажи ему обо мне. Расскажи всю правду о его отце. Когда ему исполнится двадцать лет — я явлюсь за ним. А девочки… Прости меня, но их я взять не смогу, хоть мне очень хочется, но я не смогу. Если мэтр Анафрахион найдет решение проблемы и согласится исполнить мою просьбу, то я дам тебе знать. Но, как бы все не обернулось, знай, что я лично слежу за вами. И если хоть кто-нибудь сделает вам больно, то поверь мне, этому человеку будет в стократ больней.

Чардо подошел и обнял Гинару. Та уже перестала плакать, и душа ее была полна надежд на лучшую жизнь для своих детей. Палач ее поцеловал в пухленькие, но столь мягкие губы, после чего исчез.

***