Главари. Автобиография лидера футбольных фанатов

Эзра сходил с ума, потому что не мог понять, о чем говорят наши дети, а они стали постоянно говорить на сленге в его присутствии. В конце концов мы научились понимать, что происходит. Когда они появлялись в порванных куртках, то говорилось о том, что виноваты какие-то неосторожные парни, хотя мы видели, что куртки были просто-напросто порезаны ножами.

Все парни вокруг освоили обратный сленг — коверкание слов, абсолютно непонятное тем, кто с этим трюком не знаком. На таком «языке» можно было говорить среди незнакомцев или полицейских, которые ничего не понимали, что было очень на руку, потому что вскоре почти все копы на «Мэйн-роуд» знали меня по имени. В нашем районе я считался «странным парнем», и если что-нибудь происходило, то всегда оказывался поблизости. В дни матчей они отслеживали меня и Дональда и говорили: «Эй, Фрэнсисы, отвалите! Мы знаем ваши штучки!» Если мы были с нашей «фирмой», то они начинали следить за нами. Я действительно доставлял массу неприятностей, хотя от них тоже иногда доставалось, но на этом все и заканчивалось, что меня вполне устраивало. Все что угодно, лишь бы не статья. Я это сразу понял.

Впервые меня арестовали за кражу машины в Мосс-Сайде. В то время люди редко закрывали машины на ключ, и мы впятером забрались в какую-то замызганную двухдверную коробку, запаркованную на обочине. Мой приятель Вернон Дор сказал, что умеет водить машину. В бардачке я нашел шарф, кепку и очки. Нацепил их, и мы поехали кататься. Вскоре за нами увязалась полиция. Тогда Вернон сказал: «Хрена с два я остановлюсь!» «Ну и не останавливайся», — ответил я.

Он втопил гашетку, и началась погоня по Ардвику, потом Мосс-Сайду и обратно. В конце концов мы бросили машину в Ардвике и разбежались. Я вскарабкался на какую-то крышу и залег там. Через полчаса я решил, что нахожусь в безопасности, слез с крыши и направился в Мосс-Сайд. Я был настолько наглым, что поперся в тех же самых кепке и шарфе.

Мимо меня проехала полицейская машина. Затем я услышал скрип тормозов, машина развернулась и направилась ко мне. Я попытался перелезть через забор, но коп выскочил наружу и схватил меня: «Я арестовываю тебя за угон, мелкий подонок!»

Меня отвезли в полицейский участок. Вернон уже был там. «Скажи им, что меня там не было», — прошептал он мне, когда мы сидели на скамейке.

Копы позвонили моей маме. Она ворвалась в участок и бросилась ко мне, когда я разговаривал с полицейским. Бах! Она заехала мне справа в челюсть со всей силы. «Ты, подлая маленькая тварь, ты этого хотел?»

Я был в шоке. Копы чуть не расхохотались. Они подумали, что дома мне достанется еще больше, и потому легко меня отпустили. На улице я расплакался как ребенок: «Прости, мама! За что ты меня так?» «Не волнуйся об этих свиньях, сынок! — сказала она. — Я должна была показать им, что я — настоящая мать. А теперь пойдем, и я покормлю тебя в KFC, любимый!»

Она обняла меня, довела меня до Оксфорд-стрит и купила мне огромную порцию.

Вскоре я снова попал в передрягу, когда ездил с одним из Райанов на заднем сиденье мотоцикла, будучи несовершеннолетним, но отделался штрафом. Следующий арест был несколько более серьезным. Я ударил копа. Хотя я сам в этом и не виноват. Я снова был с Райанами, и они уговорили мою мать отпустить меня с ними в клуб «Карусель» где-то в одиннадцать часов вечера. Мы решили устроить забег — они бежали по одной стороне, а я по другой. По дороге они наткнулись на ящик с бутылками и раздавили несколько штук. Их задержал полицейский, который был на дежурстве, но одет «по гражданке», в какое-то тряпье. Я возвращаюсь и вижу, что какой-то бродяга избивает моих друзей. Я подбежал и ударил его. Он закричал, что он — полицейский, и схватил меня. Вдруг, откуда ни возьмись, появилась полиция, началось вязалово, и все закончилось моим разбитым носом. Я выглядел ужасно. Меня отвели сначала в участок, а потом домой, где один из полисменов сказал моему отцу, чтобы он отвел меня в больницу. Отец был так зол, что послал их куда подальше. Я снова предстал перед судом и получил очередной штраф, хотя, думаю, что офицер, который меня арестовал, чувствовал себя виноватым. Он понял, что я всего лишь защищал своих друзей. После этого я несколько раз натыкался на него в пабах, и он постоянно угощал меня выпивкой.

* * *