Главный финансист Третьего рейха. Признания старого лиса. 1923-1948

Наше свадебное путешествие, происходившее в атмосфере горьких событий того времени, выглядело оазисом. Оно позволило мне забыть о риске, которым угрожал молодой жене мой повторный брак. Ведь в любой момент я подвергался опасности разоблачения как предатель. Однако моя жена была готова к любым неожиданностям.

Отличаясь спокойным, приветливым характером, восприимчивая ко всему прекрасному и духовному, она интересовалась в основном искусством ваяния и архитектурой. К тому же увлекалась аналитикой и философией. Уже взрослой женщиной занялась изучением латыни. Ее способности критика-искусствоведа, знание истории искусства сослужили ей хорошую службу, когда открылся новый Дом искусств в Мюнхене. Она стала его сотрудником, переведясь туда из Национального музея Линденау в Альтенбурге (Тюрингия), где работала ассистентом.

Я познакомился с ней в Мюнхене, где мы встретились на дружеской вечеринке. Подобно многим другим, не знавшим меня лично, она представляла меня жестким, холодным, степенным субъектом и была поражена моим смехом от души и раскованностью в кабаре-шоу.

Меня же привлекли в ней не просто стройная фигура и красивые черты лица, вьющиеся белокурые волосы и голубые глаза, которые могли бы послужить образцом для ангелов в церкви Боденхаузена, но еще больше ее блестящий ум, возвышенная душа, неподдельная общительность и симпатия. Тем не менее прошло некоторое время, прежде чем мы наконец нашли взаимопонимание. У нее было много других поклонников. Она была на тридцать лет моложе меня и вполне устроилась в жизни. Мог ли я привлечь ее к себе, постоянно подвергаясь политическому риску? Наши отношения решили судьба и любовь. Мы не пожалели об этом. Но вместе с моей признательностью этой женщине за подаренное мне счастье позвольте мне выразить хоть толику нашей вечной благодарности женщинам Германии за их заботу о своих мужьях во время войны и в годы послевоенных испытаний.

Смелость перед лицом врага мы справедливо именуем героизмом, но еще больше героизма проявили наши женщины в борьбе с нищетой и нуждой, с унижением и неволей.

На недолгих три года я смог защитить свою жену от тревог и беспокойства. Затем начались ее страдания. При Гитлере меня арестовали с перспективой повесить за измену Родине. Тяжелые обвинения выдвинули против меня на Международном военном трибунале в Нюрнберге. Годами я сидел в заключении по приговорам немецких судов по денацификации, был осужден на восемь лет принудительного труда. Народ Германии поставил меня вне закона по наущению тех, кто не смог делать добро в условиях Веймарской республики, а сейчас снова выплыл на поверхность. Я подвергался серьезным угрозам со стороны коммунистов и социал-демократов. Моя профессиональная честь ставилась под сомнение социал-демократическими властями ганзейского города Гамбурга. Такие удары обрушились на мою молодую жену. Она выдержала их с беспримерной стойкостью, достоинством, бесстрашием и энергией.

Однако во время нашего свадебного путешествия в Швейцарию нас не беспокоили никакие дурные предчувствия. Мы предавались счастливым часам этого времени. С улыбками на лицах мы приветствовали наступление весны в Лугано и бродили по горным тропам Гандрии.

Швейцарские газеты относились к нам дружелюбно и освещали наше пребывание в стране заметками и фотографиями. У меня были дружеские беседы с представителями швейцарского правительства. Это происходило в 1941 году, когда я уже порвал связи с гитлеровским режимом. Я и не подозревал, что через десять лет Швейцария откажет мне во въездной визе на том основании, что я являюсь нежелательным иностранцем. Что изменилось во мне с 1941 года? Гитлер подозревал меня в измене, посадил в тюремную камеру и угрожал смертью, между тем в Нюрнберге союзники по диаметрально противоположным причинам хотели меня повесить за сговор с Гитлером. В течение всего этого десятилетия я оставался тем же самым: изменилось швейцарское правительство.

Во время свадебной поездки у меня состоялась интересная беседа с одним из ведущих швейцарских банкиров по вопросу, который горячо дебатировался в швейцарском правительстве. Во время войны и до описываемого периода Швейцария была кровно заинтересована в крупных поставках товаров в Германию, включая, конечно, военные материалы, извлекая вместе с тем — как и в Первую мировую войну — весьма большие прибыли. Раньше германское правительство платило за эти поставки главным образом наличной валютой, теперь же рейх сам обращался с просьбами к Швейцарии о предоставлении крупного кредита. Вопрос состоял в том, предоставлять такой кредит или ограничиться поставками, оплачиваемыми за наличность. Что я думаю об этом?