Главный шлюз

– Да, господин Гаринье… Да… Ну когда я говорил, что адвокатская контора Гаринье дерьмо? Ну когда?.. Но это был не я, господин Гаринье, это был алкоголь. Да… Да… Разумеется… Сколько?! Но это же грабеж!.. Хорошо… Хорошо, договорились.

Приехав на парковку, Спот развернулся на крохотном пятачке и включил покореженную дверь, которая отъехала со скрежетом и вибрацией.

– Ни слова, Брейн. Ни слова. Потом все обговорим, а пока сиди в районе и не суйся в центр. А лучше не выходи из квартиры. Поиграй со своим придурком Чаки в серданс, что ли.

Брейн вышел, Спот нервно добавил машине оборотов и унесся прочь.

К стоянке вышел дежурный по жилгородку – бандит Йорка, добродушный и туповатый.

– Что там за кипеж случился, Томас?

– Ты про что?

– В центре стрельба была. По ящику показывали в новостях.

– И что показывали?

– Да криво как-то. Дым, люди бегают и стрельба. Обещали через час сообщить с подробностями.

– Ну, через час и посмотрим, – сказал Брейн, проходя мимо Йорки.

– А чего у Спота машина такая покалеченная? – спросил тот напоследок.

– Что, правда?

– Угу.

– Не заметил.

Брейн пришел к себе, запер входную дверь, навалив перед ней баррикаду из мебели и подперев специально подобранной палкой, затем проверил створки окон – поставлены ли они на запор или фильтрацию. И лишь после этого отправился в душ, чтобы прийти в себя.

Впрочем, расслабляться он был не приучен и даже в режиме релаксации пробыл под струями нелимитированной воды всего пару минут.

Через три он уже сидел в банном халате перед ТВ-боксом и смотрел новости, а рядом на диване лежали две трофейные «девятки». В магазине одной было пять патронов, а у другой – целых двенадцать.

Наверняка Спот заметил, что у Брейна появились стволы, однако обстановка не располагала к тому, чтобы требовать разоружения.

Между тем, вопреки анонсам и обещаниям, во втором выпуске новостей перестрелка в центре города выглядела как-то бледно.

Никто не был заинтересован в раскручивании скандала, поэтому усилия адвокатов обеих сторон и продажных полицейских сделали свое дело. В следующей новостной программе о перестрелке даже не упоминалось, и все внимание прессы переключилось на праздник домашней синтетической выпечки в Зедейвице – промышленном районе города.

Под вечер появился Чаки. Брейн открыл ему, и гость, не поздоровавшись, прошел в комнату и сел на стул возле окна. Удивленный его странным поведением, Брейн запер дверь и, вернувшись в комнату, сел напротив.

– Что случилось? – спросил он.

– Томас, я механофил, – упавшим голосом произнес Чаки и уставился в окно, в наполняющийся сумерками заросший двор.

– Что за механофил? Ты о чем вообще?

– Вторая стадия личностного разрушения, Томас, – все в тех же мрачных интонациях сообщил Чаки. – Механофилия.

– Что за слова, приятель? Ты где их нахватался?

– Был у знатного лепилы по шизикам.

– А! У психиатра, что ли?

– У психокорректора. У него контора в центре, вычурная хата, баба на записи за триста сакверов в час. Одним словом – лепила в полном порядке.

– И чего ты к нему поперся?

– Накатило что-то. С Фиби ничего не ясно, Спот приезжал – гадом ядовитым смотрел. Похоже, Резак меня уволит через Спота.

– С чего вдруг?

– Да с чего угодно. У нас тут не профсоюз, объяснений не положено, просто вывозят за город, вот и вся увольнительная.

Брейн вздохнул. Возможно, у Чаки и были какие-то основания впадать в отчаяние и депрессию, однако Брейну об этих внутренних кадровых течениях в коллективе Резака ничего известно не было.

Чтобы сменить тему, он спросил:

– Ты слышал о перестрелке в центре города?

– Слышал? – переспросил Чаки и, повернувшись к Брейну, усмехнулся. – Да я видел весь этот запал – от начала до конца. Еще когда ты с Крысенком в кафе что-то перетирал, а потом эти стронги на тебя надвинулись с шокерами.

– А где ты был в этот момент?

– Тебя искал. Мне Шурай наколку дал, дескать, иду по улице, вижу – Темный Томаса к центру повез. Ну, я сразу решил, что вы где-то на площади, ну и поехал, а тут такое закрутилось. И Спот вдруг нарисовался, и, похоже, весьма кстати.

– Вы Споту новое погоняло придумали?

– Оно у него всегда было.

– Ты еще одно погоняло интересное назвал… Этого, который перетирал со мной.

– Крысенок?

– Да. Кто он такой?

– Работает на Гризмара, есть тут такой воротила.

– Вроде Резака?

– Нет, у Резака чисто криминальная порода, а Гризмар – упакованный со всех сторон.

– Поясни.

– Ну, он и в криминале, он и деловой – на биржах играет, он и политиков смазывает, и даже засылает бабло куда-то наверх.

– Как у него с Резаком?

– Один раз даже война была, но это лет семь тому назад, а я у Резака только пять лет работаю. При мне было несколько терок и намеков на войну, но как-то добазарились.

Чаки потер ладонями лицо и вдруг спросил:

– Томас, у тебя ничего пожрать нету?

– Сейчас принесу.

Томас сходил на кухню и, включив оба мейдера, в которых уже находились картриджи с почти готовыми блюдами, но с приостановленной готовностью, через несколько мгновений получил «картофель с мясом и томатом», «грибной суп, перетертый с грибами», «кашу рисовую со сливочным маслом» и «йогурт клубничный иерхо».