Главный свидетель

— О Боже, не надо об этом! И мечтать не смей, чтобы украсить наш дом головой какого-либо животного.

— Вот уж никак не разделяю твоего отвращения к охоте, — тут же возразил он. — Мы с отцом просто обожаем этот спорт. И не мы одни.

— Знаешь, я просто не понимаю, как можно наслаждаться убийством беззащитных животных.

— У тебя слишком доброе сердце.

Наверное. — Она ласково улыбнулась. — Как-то летом мы с бабушкой выходили молодого олененка.

Нашли его на нашем любимом месте у водопада. Конечно, в этом нет ничего особенного, но тогда мне, маленькой, казалось, что я сделала очень важное дело. Там еще находился заброшенный мемориал времен Гражданской войны. Мы чуть ли не каждую неделю устраивали пикники. И я часами не могла оторваться от поржавевшей пушки. Да, так вот, мы наткнулись на этого олененка в лесу. Он жалобно попискивал, пытаясь встать, но одна нога была перебита. Мы с бабушкой отнесли его к машине и привезли домой. Кормили, поили, ухаживали. Потом нога срослась и мы отпустили его в лес.

— Где он послужил прекрасной мишенью в очередной охотничий сезон.

— Мэт!

— Ну, извини. — Он виновато потянулся к ней и погладил по щеке. — Как мне искупить свою вину?

Схватив его за руку, она поцеловала ладонь, а потом, глядя прямо в глаза, прикусила большой палец.

— Отнеси меня в постель, — соблазняющим тоном прошептала она.

Постель давно уже ждала их. На ночном прикроватном столике стоял огромный букет цветов. Гиб, конечно же, снова он!

Однако даже это неожиданное вмешательство свекра в интимную область их жизни ничуть не охладило Кендал.

Новобрачные, срывая друг с друга одежду, на мгновение притихли, совместно разгадывая шарады многочисленных пуговиц и застежек ее платья, но тут же, с трудом сдерживаясь от нахлынувшей внезапно страсти, с еще большим пылом возобновили свое занятие.

Они не были близки во время долгого периода ухаживания Мэта и даже после помолвки. Кендал, вздыхая украдкой, и радовалась и печалилась одновременно — редко кто из влюбленных мог так терпеливо дожидаться своей первой брачной ночи.

Разумеется, ни он, ни она не были девственниками. Но на каждом свидании он всегда чувствовал себя джентльменом, придерживаясь неписаного кодекса чести, не позволявшего до брака заниматься любовью с женщиной, избранной на роль будущей жены. Кендал, словно недосягаемая и боготворимая дама сердца, оказалась сразу же над теми, с кем он встречался до нее.

Эта весьма старомодная традиция испокон веков каким-то образом спокойно уживалась с двойной моралью по отношению к женщинам. Впрочем, Кендал находила воздержание Мэта умилительным, мужественным и ужасно романтичным.

Много раз, прощаясь на пороге ее квартиры, они едва сдерживаясь, чтобы не поддаться искушению и не потерять голову. Она соблазняла и провоцировала на близость, но он устоял.

Теперь же, когда он ласково прикасался к ней кончиками пальцев, плутая по самым потаенным местам, исследуя дотоле неведомое, им воздалось сторицей.

Они никогда бы не желали друг друга так живо и остро, как сейчас, если бы уступили соблазну прежде. Их чувства и ощущения в этот миг были такими же свежими, как их нынешний статус мужа и жены..

— Ты и правда будешь той женой, которую я всегда хотел, — осыпая поцелуями ее грудь, еле слышно прошептал он. — Я это знаю.

— Буду, обещаю.

В первые минуты пробуждения по телу Кендал разлилась сладкая истома. Нежась в постели, она неторопливо осмотрелась, привыкая к новой обстановке, и блаженно улыбнулась. Просто засияла от наслаждения.

Утро следующего дня, после брачной ночи! Ее просто распирало от счастья — вот-вот хлынет через край. Радом со своим мужем — нежным, внимательным, настоящим любовником — она ощущала себя самой удачливой женщиной в мире.

Но яркое солнце, пробивавшееся сквозь занавески, не позволило усомниться: рассвет уже далеко позади. Вчера они занимались любовью до тех пор, пока не уснули совершенно изнемогшие. Мысль о том, что удалось его измотать, вызвала у нее самодовольную улыбку.

Кендал осторожно повернулась на бок, не желая его беспокоить. Оберегая сон Мэта, она молча за ним наблюдала. Ровно и глубоко дыша, чуть приоткрыв рот, они не подозревал о ее тайных помыслах.

Воспоминания прошедшей ночи вдруг с неожиданной силой захлестнули ее. Безудержная страсть пронзила все ее естество, ударила в голову и необъяснимой сладкой болью отозвалась во всем теле. Ночью Мэт обращался с ней как со сказочной невестой. А сейчас, утром, она жаждала, чтобы он любил ее неистово, как женщину.

Просунув руку под простыню, она, затаив дыхание, прошептала:

— Доброе утро.

Он в полудреме лишь что-то проворчал в ответ.

Она пробежалась пальчиками по его торсу и добралась наконец до сокровенного:

— Я сказала тебе доброе утро.

Он улыбнулся, опять нечленораздельно замычал, а затем сразу же открыл глаза:

— Кендал?

— Спасибо, что не забыл. Ты, кажется, удивлен?

— В общем, да. Я обычно просыпаюсь по будильнику.

— Теперь можешь его выбросить. Привыкай ко мне.

— Каждое утро?

— Почему бы и нет? У нас что, время нормировано? — Она приблизилась и ласково провела рукой по его груди, спустилась до живота.