Главред: назад в СССР 2 (СИ)

— Как вы не оргинальны, Богдан Серафимович, — Соня буквально лучилась уверенностью и решимостью. — Я напишу журналистский запрос в обком. Если все так, как вы говорите, мне подтвердят.

— Ваше право, коллега, — было видно, что лицо Хватова потемнело. Сомневается? — Вам еще есть, что сказать?

— Думаю, достаточно, — усмехнувшись, ответила Соня. — Поговорим потом, когда придет ответ из обкома.

Сотрудники зароптали, но поддержать Соню Кантор теперь никто не отважился. Ее в случае чего действительно мог защитить отец в «Калининской правде». У других такого прикрытия не было. Впрочем…

— Я тоже напишу в обком, — уже не просто красная, а бордовая Зоя Шабанова встала.

— И я, — крякнув, вскочил со своего места Бульбаш.

— Мы напишем коллективное письмо! — едва слышно пискнула Марта Мирбах, но для нее, очень тихой интеллигентной дамы, даже это было высшим проявлением храбрости.

— Товарищи, давайте решать вопрос конструктивно, — попыталась вставить свои пять копеек Громыхина. — Решение может быть пересмотрено, но нам точно не нужен скандал…

Журналисты принялись возмущенно переговариваться, уже не стесняясь Хватова и остальных. На Клару Викентьевну смотрели с плохо скрываемым возмущением, хотя она-то и вправду пыталась решить дело миром. И перед гостем из областной столицы меня аккуратно прикрывала. Даже не знаю, что могло произойти дальше, но положение спас Краюхин. Он попросил тишины и обратился к моему неожиданному преемнику:

— Богдан Серафимович, я предлагаю учесть мнение коллектива.

— Я… — Клара Викентьевна подняла правую руку. — Я поддерживаю предложение товарища Краюхина. Как я уже сказала, Евгений Семенович Кашеваров обладает высокой квалификацией. И, как мы смогли убедиться, пользуется в коллективе авторитетом.

— Что ж, — Хватов попытался сделать хорошую мину при плохой игре. — Мы против перегибов. Каждому нужно дать шанс, даже таким, как Кашеваров… — на этих словах журналисты возмущенно выдохнули. — Я даю Евгению Семеновичу испытательный срок. Месяц. Или четыре номера, но только в качестве корреспондента. Если он докажет, что осознал ошибки, готов дальше нести свет знаний советским людям, тогда его кандидатура на пост главреда вновь будет рассмотрена.

— Евгений Семенович, мы с вами! — шепнула мне Мирбах, пока наш разговор заглушили дружные аплодисменты.

Я кивнул Марте Рудольфовне, а потом встал. Шум и гам сразу же прекратился, все с интересом поглядывали на меня. Хватов тоже смотрел — оценивающе, но больше ненавидяще. Интересно, неужели он и в самом деле считает меня классовым врагом? Хотя скорее не так — не классовым врагом, а змеей, пригревшейся на груди трудового народа. Но ничего, на моей стороне поддержка коллектива, а еще неумолимый ход истории. Ветер перемен, который вот-вот повеет и над советским Андроповском.

— Я согласен на испытательный срок, — мне не хотелось произносить пламенных речей, достаточно было лишь этой короткой фразы.

— Вот и замечательно, — улыбнулся Хватов. — Тогда с вас и начнем. Какой материал вы подготовите в следующий номер газеты?

— Репортаж о праздновании Дня комсомола, — я использовал загодя заготовленный вариант. — Вечером в районном доме культуры состоится концерт художественной самодеятельности.

— Вот и приступайте, — нарочито спокойно сказал Богдан Серафимович.

* * *

После планерки меня в коридоре поймали Краюхин с Кларой Викентьевной. Хватов прошествовал в теперь уже его кабинет и не мог нам помешать. Вот только я, если честно, наоборот, хотел, чтобы он сейчас грозно выглянул из-за двери и разогнал нас. Не было у меня никакого желания говорить с парторгшей и первым секретарем. Просто хотелось выдохнуть.

— Евгений Семенович, ты, главное, сохраняй спокойствие, — уверенно убеждал меня Краюхин. — Сейчас наверху черт знает что творится… Переждать надо.

— Делайте то, что говорит Хватов, не спорьте, — вторила ему Клара Викентьевна. — Тише едешь, дальше будешь. Уверена, что ваша кандидатура вновь будет рассмотрена.

— Хорошо, не волнуйтесь, — ответил я. — Я спокоен. А сейчас, извините, мне нужно работать. Статья сама себя не напишет.

Сказав так, я заглянул в кабинет, где работал в будущем. Там сидели трое бунтовщиков — Соня Кантор, Зоя Шабанова и Виталий Бульбаш. Не было только Марты Мирбах, но я не придал этому особого значения. Вряд ли просто так ляпнула про запрос в обком, но даже если вдруг передумала, мне достаточно и обычной моральной поддержки. Прорвемся!

— Спасибо, коллеги, — еще раз поблагодарил я, и лица мятежной троицы озарились улыбками. — Мне очень приятно, что вы за меня вступились.

— Это искренне, Жень, — кивнул Бульбаш. — Ты сам-то что теперь собираешься делать?

— Работать, — я с улыбкой пожал плечами. — Больше будет времени на статьи, а со сдачей номеров пускай возится Хватов. А потом… Сами же слышали, что ему пришлось уступить, и теперь у меня испытательный срок. Месяц — не так много, выдержу. А с такими, как вы, даже с легкостью. Глядишь, Хватову самому раньше надоест.