Главред: назад в СССР 2 (СИ)

Помню, у нас в редакции частенько споры возникали из-за феминитивов. А произошло все из-за одной журналистки, приехавшей к нам из другого региона. Она причисляла себя к прогрессивной части российского общества и требовала, чтобы ее называли репортеркой. Точно так же она и в своих текстах не обходилась без феминитивов, с яростью льва отбивая любые попытки их заменить. Игорь, главред нашего портала, чтобы хоть как-то смягчить положение, предложил Алене (так звали девушку) вести собственный блог о феминизме и равноправии. А Юре Говору, молодому и перспективному журналисту, дал задание подготовить статью о «докторках» и «репортерках» с привлечением филологов из Твери. Тем не менее, раскол в редакционных рядах ширился и грозился перейти в священную войну. Причем самыми жестокими ассасинами в ней были бы наши ветераны. Помирил всех генеральный директор Рокотов: он предложил Алене писать так, как ей нравится, с «авторками» и «режиссерками», сделав это ее узнаваемой фишкой. Фактически девушка стала рупором феминизма в нашей редакции, но при этом ее мнение было только одним из трех. Как нетрудно догадаться, вторым было яростное несогласие, а третьим — спокойный и умиротворяющий пофигизм.

Нина провезла меня по еще спящему городу и вывела машину на загородное шоссе. Из мрачных серых туч посыпался снег — наступил ноябрь, который сразу же решил заявить о серьезности своих намерений. Так что отдых у нас получится уже почти в зимнем стиле. Жаль только, что я могу не успеть на спектакль к Владимирскому. Сегодня как раз премьера его постановки «На всякого мудреца довольно простоты», куда он меня пригласил после концерта в честь Дня комсомола. Хорошо, что мы с Аглаей вчера это обсудили во время прогулки — ее-то ведь тоже приглашали со мной вместе. Подумав, мы решили, что если успеем доделать каждый свои дела, то проведем и сегодняшний вечер вдвоем. А если нет… Завтра, в воскресенье, театральный кружок будет давать повтор. Это, конечно, уже не премьера, но все-таки.

— Куда хоть едем, Нин? — поинтересовался я.

— В Каликинское лесничество, — удивленно ответила девушка, как будто я задал вопрос из серии «куда впадает Волга». — На турбазу.

— Точно, — я сделал вид, будто «вспомнил». — Просто на всякий случай.

Ехали мы примерно еще сорок минут, добравшись фактически до границы с Конаковским районом. Там как раз уже Завидовский заповедник, где располагаются дачи и резиденции элиты нашей страны. А в Андроповском районе своя местная зона отдыха партийных деятелей и приближенных.

— Приехали, — сообщила Нина, когда «Волга» подъехала к полосатому шлагбауму.

От кирпичного КПП неспешно отделились две фигуры в штатском. Мужчина постарше, с черными усами как у Сталина, заглянул в приоткрытое окно, поздоровался с Ниной, затем кивнул мне, скользнув оценивающим взглядом профессионала, и буркнул, что мы можем проезжать. Девушка мягко нажала на газ, и горьковский представительский седан покатил по закрытой территории.

— Говорят, тут раньше ведьмы жили, — неожиданно сообщила мне Нина. — Вы как, Евгений Семенович, верите в сверхъестественное?

— Я коммунист, — уклончиво, но при этом с алмазной уверенностью ответил я.

Нина улыбнулась и удовлетворенно, как мне показалось, кивнула. Что это — проверка такая? После того, как мы в «Андроповских известиях» про народную псевдоцелительницу написали? Так это же наоборот — разгромная критика. Ладно, не буду заморачиваться.

Еще через несколько минут «Волга» подъехала к большому бревенчатому зданию, рядом с которым выстроились одинаково черные представительские легковушки. В народе их, помнится, звали «членовозами». Словечко грубое, но выражающее отношение к роскоши. Сами машины сплошь «двадцатьчетверки», но вот, кстати, и исключение — вишневая «девятка», будущий символ первых советских предпринимателей. А с другой стороны — целый автопарк «уазиков», шестьдесят девятых «газонов» и даже забытых в моей прошлой жизни «ЛуАЗов».

— Вот мы и на месте, — сообщила Нина и заглушила мотор.

Я вышел, размял успевшие затечь ноги, и тут на крыльце появился Краюхин. В зеленой охотничьей шляпе с заколотой по-брежневски еловой веточкой, плотной куртке и дорогих, явно импортных резиновиках. Завидев меня, он заулыбался.

— А вот и Евгений Семенович! — воскликнул он. — Что ж, проходи, дорогой, все уже на месте, тебя только ждали. Нина, давай переодевайся, мы тебя тоже ждем. Товарищ Кашеваров у нас только позавтракает… Будешь завтрак туриста?

— Буду, — улыбнулся я, пожимая ладонь Анатолия Петровича.