Глаза дьявола

– Да, – согласился Финтберг, с лица которого не сходила тревога. – Тогда у Фонтанки пусть караулят Миха, Лёнька и Рыжий… Я буду прикрывать Лавру, так как у меня у одного есть летающая фигня.

В остаток времени ребята повторяли свои обязанности. Керк нацепил на себя изобретение Гугневича, а поверх него просторную куртку. Выхлопные трубки пришлось слегка выгнуть книзу, чтобы они торчали из-под подола ветровки. Он проверил, не загорится ли она в процессе полёта, и покружил немного по комнате.

– Спину жжёт маленько, но это ерунда, – махнул рукой Финтберг.

У него получалось довольно сносно держаться в воздухе. Подоспевшие товарищи принесли ещё несколько пистолетов и одну автоматическую винтовку с деревянной рукояткой.

– Вот, – протянул Керк Лавре один из пистолетов и вновь захрипел, словно напоминая ей, что ещё недавно чуть не стал утопленником. – Умеешь с этим обращаться?

– Брат учил, – заверила его девушка, хотя держать в руках огнестрельное оружие ей было страшно.

– Всё будет нормально, – пообещал Финтберг, пропуская её на лестничную площадку. – Сегодня ночью мы их остановим навсегда.

– У нас просто нет другого выбора, – сказала Лавра и, поправив на себе мужскую куртку, вышла за смеющимися парнями.

Предстоящая перестрелка с последователями Бальваровского им казалась по-настоящему увлекательным мероприятием. Наверняка они не догадывались в эти минуты, что кто-то из них вообще может не вернуться обратно.

В городе царила настоящая ноябрьская мгла. Про холод и говорить не приходилось – он не оставлял Лавру на протяжении вот уже всего месяца. По набережной Кутузова время от времени проносились машины. Ворота Летнего Сада были закрыты, а за ними разливалась сплошная ночная чернота. Деревья, земля, небо – всё слилось в огромное тёмное пространство, и уже по этой причине Лавре не захотелось туда заходить. С Керком она рассталась возле памятника Суворову за каким-то массивным зданием. Из-за многочисленной растительности, хоть и лишённой листвы, свет фонарей с набережных Фонтанки и Мойки сюда практически не долетал. Парк, казалось, дремал, и ничего не говорило о том, что в нём могли засесть отчаянные враги.

Сердце в груди Лавры забилось вдвое чаще, и она толкнула металлическую створку ворот. Раздался протяжный скрип, который плавно перетёк в эхо, улетающее в глубины Сада. Ну вот она и сообщила о своём приходе, подумалось Гербер. Стрелки на часах замерли аккурат на цифре двенадцать, так что опоздать она никак не могла.

Оглядываясь с затаённым дыханием на великанские липы, Лавра пыталась уловить хоть какое-нибудь движение в дебрях парка. Однако вокруг царили безмолвие и темнота. Неужели Нурин спрятался где-то в центре Сада или вовсе на другом его конце?..

Выбравшись к памятнику Крылову, Лавра отчётливо услышала справа шуршание. Под ногами захрустели жухлые листья. Они мешали сосредоточиться, отчего движения девушки стали неуверенными.

Внезапно тишину пронзил свист, и ногу Лавры охватила жгучая боль. Она дрогнула, вскрикнула и припала к постаменту. Со стороны зарослей долетел издевательский смех, и оттуда выступила коренастая фигура.

– Муки начинаются, да, Гербер? – спросил надменный голос, но он принадлежал отнюдь не Олегу.

Лавра развернулась, стиснув зубы от сдавливающей боли. Выдернуть стрелу из кровоточащей раны даже не стоило пытаться – не хватит ни времени, ни терпения.

– Только через муки нечисть способна познать этот мир и только через муки она покидает его, – продолжал с бравадой человек в мантии, вновь нацелив на девушку арбалет.

– Ты не последователь Бальваровского, – дрожащим голосом произнесла она, чувствуя, что ноги под ней подкашиваются.

– Нет, – признался мужчина, и Гербер никак не могла вспомнить, кому же принадлежит этот бархатистый голос. – У меня хватило бы воли отказаться от услужения дьяволу.

– Что ты сделал с моими друзьями?! – злобно прошипела брюнетка, и рука сжала в кармане холодный пистолет.

– Пока ничего, – снова засмеялся неприятель. – Собственно, нам не хватало только тебя. Господь любит троицу.

Из-за памятника вылезли ещё двое людей в мантиях, но на приверженцев князя Бальваровского они всё равно не были похожи. На лицах сверкали маски, похожие на хоккейные шлемы, а при свете фонарика удалось определить синий цвет их одежды.

– Мы знаем, что ты привела с собой вооружённых сторонников, однако это не спасёт твою сатанинскую душу, – предупредил ангрилот, и Лавра наконец догадалась, что мужчина с арбалетом – это Николай Бережной, знакомый художник Весты, на дне рождения которого ей удалось побывать несколько дней назад.

Раздался ещё один свист, и тонкая стрела пронзила её второе колено. Пистолет в кармане девушки самопроизвольно выстрелил, но пуля ушла в землю. Лавра упала на влажные листья, задыхаясь от боли и зла. Бессилие перед окружившими её ангрилотами вызывало ненависть и страх.

– Это тебе от меня, Гербер, – прокричал радостный голос Страдальцева, и он вышел из тёмных зарослей к ухмыляющемуся Бережному. – Как долго я ждал этого момента, ты себе не можешь даже представить!