Глаза дьявола

– А не пошли бы они куда подальше? – отозвался Лапишев, ничуть не смутившись угроз Павлова. – Тебе-то они, небось, тоже предупреждения шлют одно за другим. Ты у нас личность колоритная: волосы как у девки, усики эти твои как у полупидорка, ногти отманикюрены… Ты в каком гей-клубе тусуешься, а, Ломбард?

– Закрой рот, недоумок! – прошипел тот в ответ.

– Сам усунься, не видишь, я с девушкой разговариваю.

Лавра засмеялась. До сегодняшнего дня она ещё не видела, как унижают Павлова. И, что самое интересное, сейчас постоять за себя тот не пытался. Дабы не получить очередную порцию хамства от находчивого Лапишева, Ламбрант развернулся и удалился отсюда.

– Здорово ты его отделал, – поблагодарила Лавра Диму. – Давно хотелось как-нибудь поставить его на место.

– Да не обращай внимания на этого придурка, от него тут многие шарахаются, – мотнул головой сосед по общежитию и быстро взглянул на свои часы. – Вот чёрт, надо бежать на лекцию. Короче, в общаге потом увидимся, поболтаем ещё.

– Ладно, – кивнула аспирантка и посмотрела вслед убегающему приятелю.

Остаток дня Гербер думала о предстоящих завтра первых занятиях, которые она проведёт для студентов института. Едва вернувшись в общежитие, Лавра схватилась за свои книги и конспекты, чтобы ещё раз повторить основные даты и фамилии.

Викентьевна не оставляла в покое постояльцев общежития ни на один день. Она всегда находила повод для придирок, проверяла в любой неудобный момент комнаты, устраивала налёт на холодильники и кухни. Но больше всего невежественная женщина преуспела в пьянстве. Конечно, пирушки случались у неё не так часто, как ревизия по чужим комнатам, но по своему размаху могли перещеголять все другие неблаговидные поступки завхоза. И сегодня как раз был такой день, когда Викентьевна решила устроить для себя очередной «праздник». Обычно в её шумную компанию подбивались две девицы-молдаванки, которые снимали комнату на первом этаже, и один мужчина, часто посещавший общежитие в качестве пожарного инспектора. Но иногда к ним присоединялись и другие, особенно из числа новеньких студентов.

– Эй, Лавруня, отопри на секундочку, погутарить надо, – стучалась Викентьевна в закрытую дверь комнаты.

Такое происходило не в первый раз. Как только Лавра поселилась в этом общежитии, надоедливая особа не теряла надежды заманить её в свою компанию собутыльников. Один раз брюнетке даже пришлось провести ночь на улице, потому что завхоз ни в какую не оставляла её в покое. Но в этот вечер у Гербер были иные планы. Ей, наоборот, нужно было исчезнуть из своей комнаты, оставшись при этом никем не замеченной. Вот только как это сделать, когда под дверью караулит поддатая Викентьевна?

– Я уже сплю, мне завтра рано вставать! – раздражённо выкрикнула Лавра в ответ на просьбы пьянчужки.

– Да я тебя лишь со своими дружбанами из Житомира познакомлю, – оправдывалась завхоз и продолжала стучать кулаком по дверному косяку. – Пошли, ты обязательно должна с ними поздороваться!..

Стрелки на настенных часах показывали ровно одиннадцать вечера. Уже можно было вполне спокойно идти на набережную, но сделать это теперь проблематично. Сказать Викентьевне напрямую, что она всем надоела, Лавра боялась. Портить с ней отношения сейчас было невыгодно. В конце концов, завхоз хоть и была пьяницей, но имела большую власть. Любой вопрос о заселении и выселении из общежития решался с её обязательным участием. Так что ругаться с Викентьевной Лавре было нельзя. В Петербурге больше нет мест, где бы она смогла найти достойное жильё. К тому же общежитие находилось в центре города и поблизости с университетом.

Лавра нервно прошлась до окна и отодвинула голубую занавеску. Здание, в котором располагалось общежитие, было старым, с толстыми стенами, сводчатыми потолками, с узорчатыми дверьми, кое-где наблюдались фрески. Но у всего этого великолепия имелись и свои минусы – узкие крошечные окна. Из-за такой архитектурной особенности днём в помещениях постоянно царил полумрак, а летом стояла невыносимая духота. Вот и сейчас идея воспользоваться таким окошком казалось крайне глупой. Тем не менее, Лавра крепко ухватилась за ручки рамы, навалилась на них и выдавила наружу. В комнату тут же влетел холодный влажный ветер и растрепал синие космы девушки. В открытом состоянии окошко увеличилось на пару-тройку сантиметров, что уже порадовало Гербер.

– Лаврунь, ну ты чё вообще там, отопри, говорю! – возмущалась в коридоре неугомонная Викентьевна и пнула дверь своей могучей ногой, отчего та опасно задрожала.