Глаза дьявола

– Мне не нравится, – ответила Гербер, всё ещё возмущённая от недавних слов этой женщины.

– Ну, нравится или не нравится, никуда не денешься, придётся выбирать. Негоже русалке ходить с человеческим именем. Про свою прошлую «Лавру» можешь постепенно забыть. В новой жизни ты теперь будешь Валрой… или Варлой, смотря что тебе больше по душе.

– А если я не хочу менять имя? Меня полностью устраивает нынешнее, я к нему привыкла.

– У тебя будет новое имя, – подчеркнула Дольч, и глаза её злобно сверкнули. – И всё для того, чтобы в будущем не возникло серьёзных проблем.

– Какие ещё могут быть проблемы из-за имени?

– Да какие хочешь. Твоё сознание само скоро начнёт отрицать его, а месяца через три ты забудешь, что тебя когда-то так называли. Это природа русалок. Твоя психика постепенно меняется, ведь ты теперь не человек, хотя, чую, ещё плохо осознаёшь сей факт.

– Я прекрасно уживаюсь в обычном мире, – заверила её Лавра, уставившись на журчащий фонтан.

– Неужели?.. Рада за тебя, потому что лично мне чертовски трудно сидеть в человеческом теле…

Девушка недоумённо обернулась на Ливадию и надвинула брови.

– Вы русалка? – уточнила она.

– Думаешь, Марк стал бы посылать тебя к кому-то другому?.. Конечно, я такая же, как ты, и теперь я буду твоей менторис. Именно для этого Марк и свёл нас, я должна обучить тебя жизни среди людей, а также многому другому, что тебе потребуется в связи с твоей новой сущностью.

Лавра качнула головой. На этот раз ей вовсе не хотелось перечить, хотя Ливадия по-прежнему не нравилась заносчивой брюнетке. Мало того, что Дольч выглядела слишком холодно и надменно, она ещё посмела обвинить Игоря в том, что произошло летом. По этому поводу Лавра была категорична. В том, что с ней случилось, оставалась виноватой только Валсея и её демонические подруги вместе с Ведой, которая и раньше соперничала с Гербер. И даже их жалкая смерть не могла унять боль внутри Лавры. Финтберг говорил, что это чувство останется с ней навечно.

– Марк сказал, что ты уже успела во что-то вляпаться? – напомнила Ливадия, вернув брюнетку из горьких воспоминаний в реальность.

– Я всегда во что-нибудь влипаю, – угрюмо констатировала Гербер и решила остаться в пальто. В кабинете гулял сквозняк, а Ливадия даже не думала закрывать окно. – Если б я вела спокойный образ жизни, то и не стала бы русалкой.

– Ну, все мы были молодыми, наивными и смелыми, – улыбнулась дама, рассматривая свои наточенные ноготки, покрытые серебристым лаком. – Я в эпоху своей юности тоже не сидела на месте, меня много раз тянуло на приключения. Но с возрастом приходит мудрость, и теперь я не ввязываюсь ни в какие авантюры. Мне жить хочется и жить нормально, для себя.

– Я тоже живу для себя. В этой жизни у меня больше нет никого ближе, чем я.

Ливадия странно уставилась на неё, хотела о чём-то переспросить, но передумала и вновь вскинула брови.

– Ты говорила что-то там насчёт ангрилотов, – вернулась к главному стареющая русалка.

Пришлось выложить ей в подробностях историю про скинхедов, бедную Луизу, африканца Доминика, Диму Лапишева и Ламбранта. Не забыла Лавра упомянуть и о собственных студентах, которые пытались проучить её после занятий, и о провалах в памяти после этого, и о нарушении цикла подводных восстановлений, и о многом другом. Ливадия слушала внимательно и не перебивала лишними вопросами. Когда Гербер посчитала, что сообщила почти всё важное, за окном сделалось как-то темно и полил дождь.

– Понятно, – заключила Дольч и зажгла настольную лампу, благодаря которой комната наполнилась тёплым сиреневым светом. – Что ж, для начала разберёмся с нарушенным циклом. Гнев Марка я вполне разделяю, ты поступила в высшей степени безответственно. Конечно, Марк не один из нас, но даже он осознаёт, насколько важна для нас эта процедура. Если русалка живёт в мире людей и обладает ногами, то…

– Не нужно мне говорить общеизвестные истины, – прервала её Гербер. – Обо всём этом я читала в книге, которую давал мне летом Марк Франкович. Меня больше интересует, что делать теперь, после нарушения цикла.

– Если бы ты затянула срок восстановления до одной недели, то тут, конечно, можно было бы понадеяться, что организм сам исправит положение. Но твой случай куда более серьёзный, и организм, боюсь, вряд ли уже способен самостоятельно себе помочь. Изменения, которые начались в тебе, уже зашли довольно далеко, если ты стала убивать людей и забывать об этом.

– Я не понимаю, что за изменения?

– А говоришь, что не нуждаешься в общеизвестных истинах, – усмехнулась Дольч, достав из синей пачки длинную сигарету. – Хорошо, попытаюсь объяснить… Русалки – это порождения воды. Грубо говоря, это люди, которых убила вода, но которые сумели в силу определённых причин впитать её естественную энергию и стать её вечными рабами.

– Но я же не умерла, – оспорила Лавра.