Глаза Элизы

И провел рукой по бумерангу, как всегда, висевшему за спиной. Больше ни один звук не нарушал тишину.

Ассельдоры предпочли остаться в своем доме, хотя все их земли конфисковали. Им предлагали переселиться на другую ферму повыше, но они отказались. Солдаты терпели их присутствие. Семья жила охотой и сбором съедобных растений.

— Нечего им здесь жить, — заявил Лео. — Нечего мешать работам.

— Они не мешают, — подал голос один из солдат. — Они занимались музыкой. Но вот уже год, как Джо Мич запретил им играть.

— Красиво играли?

Солдат не ответил. Не мог же он сказать, что эта музыка вызывала у него слезы…

— Они могут прийти на помощь Облезлым, — предположил Лео Блю. — За ними нужно следить.

— Мы обыскиваем дом каждый вечер и — без предупреждения — три раза в неделю днем.

Лео Блю казалось, что этого мало. Он был перфекционистом. К тому же он знал, что один из сыновей Ассельдоров, Мано, находится в бегах. И внесен в зеленый список.

— А ночью? Обыскивайте дом и днем, и ночью. Это приказ!

В тот же день Лео Блю уехал.

Молодая женщина с ведром вбежала в дом, захлопнула за собой дверь и прижалась к ней спиной. Это была Мая, старшая из дочерей Ассельдоров.

— Я больше не могу, — прошептала она.

Потом обтерла лицо рукавом, взяла ведро, поставила его у камина и заговорила веселым голосом:

— Я дома. Все хорошо. Ночью шел снег. Вокруг белым-бело. Наверное, скоро покажется солнышко. Возле Онессы мальчики нашли червяка. Половину законсервировали в меду. Из остального мы приготовим сегодня ужин. Мама с папой в дороге. Они будут здесь через час.

В комнате никого. С кем она говорит так весело и успокаивающе? Мая высыпала из ведра снег в большой котел, висевший на огне.

— Я растапливаю снег, — говорит Мая. — Собираюсь помыться. Что-то мне холодновато.

Странно было слушать, как девушка описывает каждый свой шаг, каждое движение.

Некоторое время спустя вернулись старшие Ассельдоры и заговорили точно так же, как дочь.

— Мы вернулись, — сообщил отец. — Я снимаю башмаки. У мамы на шарфе снег.

Если бы не нежность в голосе, можно было бы над ним посмеяться.

— Мо и Мило идут следом, — продолжал Ассельдор-старший. — Вот и они! Входят в дверь. На Мо шапка, которая мне не нравится.

— Далековато зашли, — подхватил старший брат Мило. — Но все же добрались до дома. Больше никуда не пойдем. У меня в мешке червяк и гриб. Мо положил гриб на стол. Мая достала нож и собирается помочь Мо.

Мо с сестрой делали в точности то, что говорил Мило. И на Мо в самом деле была старая рваная шапка. Мая принялась резать гриб на большие ломти, толщиной с руку.

Папа Ассельдор ушел в соседнюю комнату. Минуту помешкав, Мо, младший брат, тихонько последовал за ним.

Отец успел дойти до комнаты девочек — так по-прежнему называли кладовку, где давно уже хранили еду С тех пор как дом покинула младшая сестра Мия, старшая спала в общей комнате возле камина.

Папа Ассельдор перевешивал большой окорок кузнечика, который висел посреди комнаты, когда вошел Мо, закрыл за собой дверь и приблизился к отцу.

— Что случилось, сынок?

— Пора уезжать отсюда, папа. Здесь мы задохнемся. Пора покинуть Селдор.

— Всем?

— Да, — подтвердил Мо.

— Ты прекрасно знаешь, что не все могут покинуть Селдор.

— Я знаю даже больше. Знаю, что Селдор — дом твоего отца, папа.

— Плевать мне на дом, сынок. Дело не во мне. Ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду. Если бы я мог, я бы давным-давно увез вас всех отсюда.

— Значит, из-за него? — уточнил Мо.

— Да, из-за него.

— Его тоже можно увезти. У меня есть идея.

В кладовую вбежал Мило.

— Идемте со мной! Скорее!

Отец с братом удивленно на него посмотрели.

— Идемте! Идемте! — настаивал Мило.

Они всё бросили и пошли за ним.

Мая стояла возле окна, держа в руках сложенный пополам листок бумаги.

— Его просунули под дверь. Посмотрите.

— Опять… — вздохнул Мо.

Он взял письмо и протянул брату.

На листке крупными буквами было выведено: «Девушке».

Мило развернул листок и громко прочитал:

— «Приходите за вольер в полночь».

Мило посмотрел на сестру.

— Пойду я и перережу мерзавцу горло.

— Лучше дочитай до конца, Мило!

— «Я хочу вам помочь. Я ЗНАЮ».

Отец забрал у сына письмо и прочитал при общем молчании:

— «Я ЗНАЮ».

В любой семье поинтересовались бы, что это он знает, но в семье Ассельдор никто даже не удивился. Ассельдоры знали такое, что никто, ни один человек на свете знать был не должен.

Ассельдор-старший сложил письмо. Подписи на нем, как обычно, не было.

Вот уже несколько месяцев Мая получала письма, адресованные «Девушке». Отец перехватывал послания, прежде чем дочь могла их увидеть. Но Мая Ассельдор нашла конверт с письмами под банкой с травяным чаем.

— Что это, папа?

— Это… письма.

— Кому?

— Написано «Девушке».

У мамы Ассельдор, которая знала о письмах, был очень смущенный вид.

Мая осведомилась у отца:

— Значит, ты у нас девушка?

— Я… я считал, что они адресованы твоей матери.

Галантность порой вещь полезная. Госпожа Ассельдор девушкой, конечно, не была. Она была красивой, полной сил женщиной и не стеснялась своих шестидесяти пяти лет.