Глаза изо льда

Фарлуччи пошёл к Белой Смерти. Фарлуччи и его люди сказали кому-то в Белой Смерти, что Ник будет драться за них, и эта информация дошла до Брика. А Брик такой Брик, конечно же, не мог упустить такую возможность. Он не мог упустить возможность и не заморочить Нику голову, не вклиниться обратно в жизнь Ника, даже зная, что ему там не рады.

Может, особенно зная, что ему там не рады.

Это при условии, что Фарлуччи не работал непосредственно на Белую Смерть.

Разум Ника перебирал то, чего мог хотеть Брик, каждое слово сказанное Томом.

Его разум перебирал это, даже зная, что сейчас он не должен думать об этом.

Он пытался собраться, вернуть себя в настоящий момент, хотя бы просто повторяя: сейчас он не должен думать об этом.

Это не особенно помогало.

Его разум нашёл новый способ зациклиться на этом, что тоже не было полезным.

Его разум пытался сообразить, когда они его накачали… как они его накачали.

Потому что они определённо его чем-то накачали.

Ник совершенно точно пребывал под воздействием какого-то наркотика.

Они его накачали…

Его разум на мгновение опустел.

Как? Как они его накачали?

Том весь вечер его трогал.

Но той ночью Ника трогало немало рук. Руки лапали его, когда он вышел из ямы. Ладони трогали его руки, плечи, член, спину, задницу… ладони облапали всё его тело. Охранники прикасались к нему. Парень без шеи, большой афроамериканец, тот парень Габриэль. Фарлуччи касался его, когда Том привёл Ника на встречу с промоутером перед боем.

Но никто не касался его так много, как Том.

Это сделал Том?

Том находился под внушением Брика, и предостережение Брика не звучало как угроза. Оно звучало как… ну… дружеское предупреждение. Это был обаятельный Брик, пытающийся заманить Ника обратно в своё дерьмо, а не напугать его и не выбить из колеи. Звучало всё так, будто Брик пытался предупредить его, считая, что ему грозит опасность.

И каким бы психом ни был Брик, неужели он бы действительно попытался его убить?

Если так, то почему?

Почему сейчас?

Ну не может же Брик быть причастен к тем убийствам вампиров, нет?

Нет. Если бы Брик хотел его смерти, Ник уже был бы мёртв. Чёрт, да он мог внушить Тому сделать это. Как минимум он бы позлорадствовал. Он бы использовал Тома, чтобы позлорадствовать и иметь возможность наблюдать, как Ник реагирует на свою неминуемую смерть, зная, кто это сделал. Брик ничего не делал анонимно… и уж точно не убийство.

Он бы захотел развесить над всем этим своё имя.

Он в достаточной мере являлся нарциссом, чтобы желать сообщить своим жертвам, что это его рук дело. Он захотел бы стать последней мыслью Ника перед его смертью.

Впрочем, Ник подозревал, что именно так оно и будет.

Но нет, Ник не считал, что это Брик его убивает.

Брик терпеть не мог ситуации, когда ему не удавалось присвоить себе заслуги за содеянное. Особенно если речь шла о том, чтобы перехитрить кого-то, удивить или одурачить. Особенно если он считал, что его поступок был особенно гениальным.

Брик определённо стал бы злорадствовать.

Он бы захотел сообщить Нику, что это сделал он.

Непременно…

Ведь так?

Разум Ника пытался переварить этот факт, слова Тома, наркотическое опьянение.

«Он не должен сейчас об этом думать».

Он должен сосредоточиться на деле. Он должен сосредоточиться на том, что вот-вот произойдёт в этой клетке. Его разум всё равно продолжал повторять слова Тома, обдумывая их и пытаясь понять, пока тот пульсирующий тупой туман окутывал разные его части, создавая впечатление, будто его конечности обмотали тяжёлым одеялом.

Теперь до него дошло, насколько плотным был этот туман.

Он уже влиял на его тело.

Он уже давно влиял на его тело.

Что странно, его разум продолжал работать до боли ясно и чётко.

Ну, во всяком случае, активно.

Его разум казался очень, очень активным.

Его вампирское зрение тоже было до такой степени чётким, что это даже отвлекало.

Но вот остальное его тело как будто плавало в желатине, двигалось как медлительное животное, что странным образом завораживало Ника, учитывая его замедлившиеся мысли. Пока его разум перебирал варианты, как можно компенсировать это, и сколько времени у него осталось до того, как ему выдавят глаза или раздерут горло голыми пальцами… он оценивал, как странно двигалась каждая часть его тела.

Погодите-ка. А он двигался?

Он вообще двигался?

Или он просто стоял на месте?

Его разум заметался по сторонам, пытаясь зацепиться за что-нибудь. Он вспомнил просмотренные записи боев вампира с алыми волосами.

Вырванные горла… выдавленные глаза… повторяющиеся удары по черепу другого вампира, пока от него не отломился кусок…

Это он тоже видел на записях.

Его разум помнил каждое движение, каждую мельчайшую деталь.

Подумав об этом, он повернулся, осознав, что пробыл в этом состоянии слишком, слишком долго. Он стоял там слишком, слишком долго.

Ему открылся пугающе отчётливый вид на вампира над ним.

Такой ясный.

Такой настоящий.