Глаза ребёнка

Было прохладно и безветренно. Терри, в кожаной куртке, которую Крис купил в Венеции, сидела на корме. Ветра практически не было, и они медленно дрейфовали посреди залива Сан-Франциско. Их окружала черная вода; вдали взбегали на холмы огни большого города; по мосту «Золотые ворота», словно рабочие муравьи, ползли автомобили. Казалось, что небо над ними вспыхивает все новыми звездами и, оторвавшись от города, уносится куда-то вдаль, в сторону округа Марин. Паже смотрел на звезды, потом перевел взгляд на Терри: ее черные волосы блестели в лунном свете, а лицо никогда не казалось столь прекрасным. Паже хотелось одного — не отрываясь глядеть на нее.

Глаза Терезы были печальны. Потом она спросила:

— Почему ты не хочешь давать показания?

— Терри, я надеялся забыть об этом, — ответил он. — Хотя бы сегодня.

Он почувствовал на себе ее взгляд.

— Вам с Карло приходится переживать то же самое, что и мне?

— Постоянно, — сказал он. — Я не могу сказать ему ничего такого, о чем потом его не спросил бы Салинас.

Терри покачала головой и тихо произнесла:

— Но не давать показания, значит…

Фраза повисла в воздухе, да ей и не нужно было договаривать ее до конца.

Паже промолчал. В воцарившейся тишине Терри снова, на этот раз отрешенно, покачала головой, точно в немом изумлении.

— Утром мне звонили из издательства «Уорнер букс», — сказала она наконец. — Они хотят издать книжку, а потом слепить на ее основе телесериал.

Паже не смог подавить смеха:

— И кто же будет играть тебя?

— Рози Перес горит желанием, — без тени улыбки ответила Тереза.

Паже задумчиво устремил взгляд ввысь.

— А по их сценарию я виновен или нет? — спросил он.

— До этого мы не дошли.

В ее голосе звучал давний гнев. Паже повернулся к ней и, увидев ее лицо, внезапно вспомнил обложку журнала двухнедельной давности, где она была сфотографирована вместе с Еленой. Подпись гласила: «Ради нее Кристофер Паже пошел на убийство?» В журнале излагались подробности его жизни и обвинений, с которыми выступил Рики; там, где говорилось о совращении, размещалась фотография Карло и еще одна — с изображением Елены. Статья была снабжена комментарием Сони Ариас, не удовлетворенной результатами расследования относительно роли Терри в гибели ее сына.

— Как Елена? — спросил Паже.

— Насколько я или Денис Харрис можем судить, примерно так же, как было. Ее новая школа мне нравится больше. — Голос Терри казался усталым. — Она уже было обзавелась подружкой, как та сказала Елене, что приятель ее мамы убил ее папу.

Паже понял, что в данных обстоятельствах любое выражение сочувствия прозвучит как банальность.

— А что Роза? — поинтересовался он.

— Хранит спокойствие. Как и следовало ожидать. — Голос Терри смягчился. — У меня не выходит из головы Карло. Когда мы поняли, что любим друг друга, мне показалось, что нашим детям от этого будет только лучше.

— Так бы все и было, если бы не Рики. — Паже посмотрел туда, где из мириад автомобильных огней вставали силуэты высотных зданий и очертания «Золотых ворот». — Что касается Карло, — продолжал он, — то он может положиться на своих друзей. Вместе с тем сын стал более сдержанным и осторожным, что, впрочем, естественно, если человек, на которого он рассчитывал, может в одночасье исчезнуть.

Терри отвернулась и робко спросила:

— Ты действительно считаешь, что тебя могут признать виновным?

Крис усилием воли заставил себя посмотреть ей в глаза. В сумрачном свете ему показалось — или это было лишь игрой его воображения, — что Терри плачет.

— Я знаю, — промолвил он, — вам с Еленой пришлось многое пережить. — Он взял ее ладони в свои. — Шесть лет назад ты вышла замуж за Рики — в глубине души тебя терзали сомнения, но ты уговаривала себя поверить ему хотя бы ради будущего ребенка. Сейчас тебе приходится переживать все это заново.

Терри вздрогнула. Теперь Паже видел, что слезы ее настоящие.

— Я боюсь потерять тебя, Крис.

Мужчина покачал головой.

— Нет, — тихо произнес он, — ты боишься, что я окажусь другим.

2

На следующее утро Паже вошел в зал суда, излучая энергию, — результат чрезмерных физических упражнений и бессонных ночей. Со дня своего ареста он, не щадя себя, занимался зарядкой; если выпивал, то только сухого вина; в десять уже ложился в постель. В итоге ощущал необыкновенный прилив сил; все чувства его были обострены до предела, и он уже не помнил, когда последний раз пребывал в такой физической форме. Но спал Крис плохо, и с этим ничего нельзя было поделать: просыпался среди ночи, мучаясь мыслью, что чего-то не успел, и лежал, не в силах уснуть, как не в силах был изменить собственное прошлое.