Глаза ребёнка

— Я была очень зла на него, — сказала миссис Ариас, заламывая руки; на ее глаза навернулись слезы. — Понимаете, я совсем забыла, какой он — мой Рики.

Кэролайн понимала, что ей будет непросто добиться того, что она задумала.

Когда она встала, в ее взгляде, обращенном на Соню Ариас, сквозила растерянность.

— Что именно вы имели в виду, когда говорили, что Тереза Перальта не смогла стать поддержкой для вашего сына? — спросила адвокат.

Соня понимающе усмехнулась:

— Я имела в виду духовную поддержку. Она никогда не ценила того, что он не такой, как все, — его воображения, привлекательности, его непохожести на других мужчин. По-вашему, много ли найдется отцов, которые относились бы к своей дочери с такой беззаветной преданностью?

Кэролайн сохраняла непроницаемо-учтивое выражение.

— Таким образом, говоря о том, что миссис Перальта никогда не поддерживала Рики, вы не имели в виду финансовой поддержки?

Соня насторожилась.

— Нет.

— Но ведь она содержала его на протяжении пяти лет замужества, не так ли?

— Только после того, как он оставил адвокатскую практику. Он хотел основать собственное дело.

— Сколько раз Рики уходил с работы?

— Три. — Соня выглядела все более раздраженной. — Но один раз он оставил службу, потому что поступал в бизнес-школу. Рики говорил, что ему необходимо приобрести навыки предпринимателя.

— И отправил его в эту школу не кто иной, как Тереза? Учиться на магистра управления.

— Да, это так, — неохотно признала Соня.

— А затем она же дала ему деньги, чтобы он смог открыть собственное дело?

— Возможно, — миссис Ариас пожирала ее глазами, — но я тоже давала.

— Известно ли вам, куда пошли эти средства? Будь то деньги Терезы или ваши?

— Нет. — Соня на секунду замешкалась. — Рики преследовали неудачи.

Кэролайн держалась подчеркнуто холодно.

— Кто содержал Рики, до того как они поженились? — спросила она.

Соня Ариас смешалась.

Кэролайн подумала, что этот акт следовало бы назвать «Истинное лицо Рикардо Ариаса». Краем глаза она заметила, что Виктор Салинас начал проявлять нетерпение.

— Его содержали мы, — наконец ответила свидетельница. — И позвольте мне внести ясность. Я помогала им все студенческие годы, когда Тереза родила. Мне самой пришлось устроиться на работу.

— А сам Рики, он когда-нибудь зарабатывал деньги? — не унималась Кэролайн.

— Возражаю! — с места выкрикнул Салинас. — Трудовая биография мистера Ариаса не имеет отношения к делу.

— Да что вы? — парировала Кэролайн. — Не вы ли подняли вопрос о том, считает ли миссис Ариас, что у ее сына могла быть склонность к суициду? Как можно судить об этом, не ознакомившись с его биографией?

Лернер согласно кивнул.

— В каком-то смысле вы правы, адвокат, — заметил он. — Продолжайте.

В ожидании ответа Кэролайн снова повернулась к Соне Ариас.

— Мне трудно припомнить те места, где мог работать Рики, — желчно изрекла она.

Кэролайн помолчала, обдумывая следующий вопрос.

— Как насчет того времени, когда он еще жил с вами дома? — как бы невзначай спросила она. — Когда он учился в школе. Работал он или нет?

Соня растерянно молчала.

Мастерс было любопытно наблюдать, как та, боясь попасть впросак, мучительно пытается прочесть ее мысли. Наконец Соня решилась:

— Это было так давно.

— Позвольте мне помочь вам, — вежливо вызвалась Кэролайн. — По-моему, когда Рики было семнадцать, он летом подрабатывал в спортивном магазине Бернхарда — в Бронксе, неподалеку от вашего дома?

Соня словно язык проглотила. Салинас в нетерпении ерзал на месте.

— Да, — проронила свидетельница. — Теперь я припоминаю.

— А не звонил ли мистер Бернхард вашему мужу с требованием возместить ему убытки? Потому что он поймал Рики на утаивании выручки?

— Ваша честь, — раздался голос Салинаса, — обвинение просит разрешения провести обмен мнением с защитой.

— Пожалуйста, — сказал Лернер и кивнул Кэролайн, приглашая ее подойти.

Они с Салинасом встали напротив друг друга; Лернер взирал на них с высоты своего места председательствующего.

— В чем дело? — требовательным шепотом произнес Салинас. — Я пригласил данного свидетеля с целью уточнить две простые позиции. Первое: что у Рикардо Ариаса никогда не было склонности к суициду. И второе: то, что он, хотя и обещал, не позвонил своей матери в субботу, дает возможность установить вероятное время смерти. Воровал он деньги, когда учился в пятом классе, или нет, все это чистой воды диффамация[31], не имеющая никакого отношения к существу дела.

Кэролайн предвидела подобную ситуацию с тех самых пор, как впервые намекнула Джереду Лернеру о процессе, и теперь она надеялась, что он вынесет то решение, которое было нужно ей. Поэтому заговорила, обращаясь непосредственно к нему: