Глаза ребёнка

— Спасибо, — сказал он Елене. — Одному мне ни за что бы не справиться.

Не выпуская из рук нитку, девочка смерила его оценивающим взглядом.

— Ты знаешь Сьюзи Голдман? — спросила она.

Крис склонил голову набок, делая вид, что мучительно старается вспомнить, кто же это.

— Боюсь, что нет, — ответил он.

— Она со мной в одном классе, — сказала Елена и нахмурилась. — Иногда мы с ней дружим, а иногда ссоримся.

Ее слова вызвали у Криса улыбку.

— С друзьями это случается. — Он присел на корточки и обвязал нитку вокруг пояса девочки. — Елена, ты здорово запускаешь змея. По крайней мере, не хуже Карло.

Услышав имя Карло, девочка подхватила змея и побежала прочь.

Крис сел рядом с Терри.

— А я-то думала, что ты не умеешь обращаться с малышами, — сказала она.

Он взял свою чашку кофе.

— Я никогда не утверждал этого. Я говорил лишь, что у меня нет практики. Особенно в воспитании девочек.

— Не притворяйся, все ты умеешь. — Было видно, что Терри приятно удивлена. — Твой трюк с бумажным змеем — это для ребенка настоящий урок самоутверждения.

Крис улыбнулся.

— С впечатлительными барышнями легче иметь дело, когда они посещают начальную школу.

Терри машинально улыбнулась в ответ, но его шутливое замечание неприятно резануло ей слух; ей показалось, что он намекает на Рики. Она сидела точно завороженная, не в состоянии отвести от него глаз.

Паже наблюдал за Еленой и, казалось, не видит Терезы, но она почему-то была уверена, что он чувствует на себе ее пристальный взгляд.

— Убежден, — произнес он, — после того, что случилось с Карло, тебя не перестает мучить один вопрос, а именно: как же я на самом деле отношусь к Елене?

Терри смешалась — Крис словно читал ее мысли.

— Я знаю, ты жалеешь ее, — вполголоса проронила она. — Но ты прав: меня это тревожит.

Он повернулся к ней лицом.

— То, что произошло с Еленой, иначе как трагедией не назовешь. Неужели ты думаешь, я буду обвинять ее за это? Так что не стоит усложнять себе жизнь, договорились?

«Сможешь ли ты полюбить ее?» — подмывало спросить Терезу. Но она не была уверена, что сейчас это имело значение.

За два месяца до ноябрьских выборов федеральное «большое жюри» предъявило обвинения Маккинли Бруксу.

Формально ему вменялось в вину посягательство на федеральное законодательство, регулирующее организацию и проведение предвыборных кампаний, а также на гражданские права Кристофера Паже. Однако суть обвинения сводилась к тому, что Брукс — очевидно, по наущению Джеймса Коулта — помешал полиции провести объективное расследование обстоятельств убийства Рикардо Ариаса. В качестве свидетелей фигурировали Джек Слокам и консультант по политическим вопросам Джордж Нортон, причем последнего освободили от ответственности перед судом за то, что он представил отчет о своих разговорах с Бруксом, Слокамом и помощником Джеймса Коулта.

В день предъявления Бруксу обвинения Паже встретился с Джонни Муром. Приятели сидели за стойкой бара перед телевизором; вот-вот должен был начаться вечерний выпуск новостей. Перед Паже стоял бокал «мартини», Мур, как всегда, пил свою минеральную воду.

— Не надоела тебе еще эта гадость? — осведомился Крис.

Джонни улыбнулся.

— Еще как. К десяти вечера я совершенно зверею. Мало того, что меня начинает буквально распирать от красноречия и я готов сцепиться с любым горе-политиком, окажись он рядом. К тому же мне еще становится нестерпимо скучно в пьяной компании.

— Джонни, может, тебе найти новое увлечение? Ходить в спортзал, например.

Мур скорчил гримасу отвращения.

— Чтобы тягать штангу перед зеркалом? Страдая алкоголизмом, ты, по крайней мере, можешь разделить свою участь с другими. Что касается нарциссизма, то я могу удовлетворять эту слабость опосредованно. Через тебя.

Паже улыбнулся и посмотрел на экран; начинались новости.

В центре внимания были выдвинутые против Брукса обвинения. Ведущая, чем-то напоминающая Марлу Маплз, блондинка, говорила голосом, каким обычно повествуют о захвате заложников или стихийных бедствиях:

«Сегодня были предъявлены обвинения окружному прокурору Сан-Франциско Маккинли Бруксу, которого подозревают в том, что он, используя свое служебное положение, вмешивался в ход кампании по выборам в Сенат, а также препятствовал нормальной работе суда в ходе процесса над известным адвокатом Кристофером Паже…»

На экране появился Маккинли Брукс; мрачнее тучи, он в окружении своих адвокатов выходил из здания федеральной администрации. Брукс отказался говорить с прессой.

Ведущая продолжала: