Глаза ребёнка

В тот день, солнечный и ясный, он был трезв. С холма они наблюдали за кораблями; отец держал ее ладошку в своей шершавой руке и объяснял ей, как называется и какие функции выполняет каждое судно. Она поняла: он гордился тем, что когда-то сам являлся частью этого флота; днем он повел ее на экскурсию, они ходили по мрачному стальному кокону эсминца, и когда Рамон показал, в какой каюте ему приходилось спать, Терри не стала говорить, как там тесно и неуютно. В тот момент ничто не имело значения, кроме непередаваемого ощущения, которое она испытала, находясь в стальной утробе корабля, кроме голоса отца, ставшего совсем другим. Она посмотрела на него и увидела его черные усы и под ними обращенную к ней белозубую улыбку, по которой можно было прочитать, что он рассчитывает на ее сопереживание и одобрение. В тот момент Терри поняла, почему мать полюбила этого человека.

Несколько недель ее согревало тепло того дня. Пока отец в очередной раз не избил ее мать.

Она отвернулась от окна.

— Вы когда-нибудь наблюдали, как корабли заходят в гавань? — спросила Терри. — Показывали детям?

Монк молча покачал головой.

— Напрасно, — сказала она и снова села напротив Монка.

— Чья это была идея? — повторил Монк. — Отправиться в Италию?

Терри попробовала кофе. Чашка в ее ладонях была маленьким очагом тепла.

— Мы решили это вместе. — Ее голос был тверд и спокоен. — Нам нужна была передышка.

Монк минуту помолчал.

— Кто составлял маршрут?

— Крис, — на мгновение замешкавшись, произнесла Терри.

— И он же покупал билеты до Милана?

— Да.

Монк наклонился к ней.

— Расскажите мне, когда вы первый раз попытались позвонить Рикардо Ариасу и не нашли его.

— В понедельник утром. В Сан-Франциско был вечер воскресенья.

— Вы сказали об этом мистеру Паже?

— Да, конечно.

— И что он сказал?

— Сказал, чтобы я попробовала еще раз. Что я и сделала. В понедельник вечером и еще раз во вторник утром и потом звонила на протяжении всего дня.

— В это время вы еще не знали, что Елена находится у вашей матери, верно?

«Я бы знала это наверняка только в одном случае — если бы сама убила его», — подумала Терри. А вслух произнесла:

— Я не знала, где она.

— Вам не приходила мысль о том, чтобы позвонить в школу?

«Он совсем не глуп», — отметила про себя Терри. Выражение его лица было невозмутимое, почти скучающее — такое же, вспомнила она, бывает у Криса, когда он хочет скрыть свои мысли.

— Я думала об этом, — ответила она. — Потом решила сначала позвонить матери.

— Почему не в школу? Там бы вам точно сказали, была она в школе или нет.

— Мне не хотелось поднимать панику. — Терри постаралась заставить себя поверить в то, что действительно так думала. — Я решила, что мама, должно быть, говорила с Еленой.

Ее последние слова прозвучали не очень убедительно: этим ответом она оказывала себе медвежью услугу, но любой другой мог навредить Крису.

— Вы обсуждали это с мистером Паже? — подозрительно глядя на нее, спросил Монк. — Куда звонить — в школу или вашей матери?

«Неужели вам неизвестно, — думала Терри, — что я обсуждаю с ним все, что он и я — единое целое?» Поставив чашку кофе на стол, глядя Монку в глаза, она сказала:

— Я не помню.

— Значит, позвонив матери и убедившись, что Елена у нее, вы решили бросить поиски мистера Ариаса?

— Именно так.

— Это вы обсуждали с мистером Паже?

«Чтобы он сдох», — именно так выразился Крис по этому поводу.

— Кажется, да, — неуверенно произнесла Терри.

— Что конкретно вы говорили?

Терри осенило: ей стал ясен весь ход рассуждений Монка. Поездка в Италию, спланированная специально, чтобы замести следы. Подозрительный вечер накануне отъезда. А потом Рики просто оставили разлагаться в его квартире, чтобы невозможно было установить, что он умер до их отъезда.

— Это я сама решила, — сказала она, — не звонить Рики. Нам предстояло судебное разбирательство по поводу опекунства. В подобных обстоятельствах мне было даже выгодно представить его как нерадивого отца. Потому что у меня и в мыслях не было, что он мертв. — Терри молча взирала, как пленка с ее ответом наматывается на пластиковую катушку кассеты.

— Благодарю вас, — вежливо изрек Монк. — И извините за доставленное беспокойство.

В душе Терри предпочла, чтобы он обвинил ее. Все эти условности со словами благодарности в конце — притом что разговор записывался на пленку и в заключение Монк с точностью до минуты указал время окончания его — показались женщине ужасно неуместными и противоестественными, тогда как сам Монк не видел, казалось, в этом ничего удивительного. Как будто у людей принято общаться между собой именно таким образом.

Инспектора собрались и вышли.

Подождав, пока они сядут в лифт, Терри направилась к Крису.

Он только что кончил говорить по телефону.

— Звонили из телефонной компании, — сообщил он. — Полиция получила разрешение на прослушивание моих телефонных разговоров. Как и на проверку банковских счетов.

— Знаю. — Терри села напротив него. — У меня только что были. Крис, по-моему, они это серьезно.

7