Глаза ребёнка

Паже заметил, что с каждым новым вопросом Джорджина отвечает все хуже и хуже; похоже, Кэролайн начинала набирать очки.

— Миссис Келлер, как долго вы смотрели на руку этого человека? — спросила она.

Келлер недовольно покосилась на нее:

— Несколько секунд, не меньше.

Адвокат снова кивнула.

— А сколько секунд вам потребовалось, чтобы разглядеть пятна у него на рукаве?

— Еще несколько секунд.

— Пока вы были заняты разглядыванием его руки, а потом рукава, вы не поднимали глаз на его лицо? Я правильно понимаю?

Келлер замешкалась.

— Думаю, нет. Нет, не поднимала.

— Итак, из тех десяти секунд — а возможно, и меньше, — что этот человек оставался перед дверью мистера Ариаса, как долго вы видели перед глазами его лицо?

Келлер прищурилась и втянула щеки, что придало ей совершенно изможденный вид.

— Затрудняюсь ответить.

— Меньше пяти секунд?

— Возможно.

— Менее трех?

— Я не знаю, — скрипучий голос Келлер выдавал легкое раздражение. — Все, что я могу вам сказать, это то, что я ясно видела его лицо.

— Ясно? — удивилась Кэролайн. — Оно ведь было в тени, правильно?

— Что вы имеете в виду?

— Ну как же, миссис Келлер. Его лицо должно было находиться в тени. Ведь свет падал сверху.

Теперь внимание присяжных было приковано к Кэролайн. Но в этом скорее было больше вежливого любопытства, чем пристальной заинтересованности в происходящем. Паже прекрасно отдавал себе отчет, что в глазах жюри — после истории с фотографией и опознанием — он конченый человек; а опознание его здесь, в зале суда, стало последним ударом.

— Я не помню никаких теней, — упрямо твердила Келлер. — Я видела его, вот и все.

К удивлению Паже Кэролайн вдруг согласно кивнула ей.

— И вы никогда раньше его не видели, правильно?

— Правильно, — подтвердила свидетельница.

Крис интуитивно догадывался, что где-то в двух последних вопросах адвоката таилась ловушка, но пока не мог с уверенностью определить, где именно.

— А сколько прошло времени, пока к вам не зашел инспектор Монк с фотографией, на которой вы узнали этого человека? — спросила Мастерс.

— Около месяца.

— А сколько еще прошло, прежде чем вам предъявили его на опознании?

— Еще около месяца.

— То есть около двух месяцев после того, как вы видели этого человека выходящим из квартиры мистера Ариаса.

Келлер, несколько обескураженная, коснулась щеки ладонью.

— Вероятно, так. Но я могла сказать наверняка, что уже видела его.

Кэролайн изобразила живейший интерес.

— Позвольте, не получается ли так, что на опознании вы идентифицировали личность мистера Паже потому, что уже видели его фотографию?

Бестолковость Кэролайн явно начинала досаждать свидетельнице; она раздраженно затрясла головой.

— Я опознала его, потому что видела человека с фотографии раньше. Именно так я и сказала инспектору Монку.

Кэролайн впервые позволила себе улыбнуться.

— В таком случае, миссис Келлер, не откажите мне в любезности — взгляните еще на несколько снимков.

Свидетельница не успела и глазом моргнуть, как перед ней оказался картонный лист с наклеенными на него семью цветными фотографиями — отобранные Паже в окружной тюрьме волонтеры, одетые все как один в оранжевые комбинезоны и с порядковыми номерами в руках; сам Паже в таком же облачении и, наконец, групповое фото. Большая надежда Паже, заключенный-южанин по имени Рей, проходил под третьим номером. Лицо у него было куда более худощавое и бледное, чем у Криса.

— Как и было оговорено мистером Салинасом, — обратилась Кэролайн к Джорджине, — я представляю вам сделанные полицией фотографии людей, принимавших участие в процессе опознания. Вы можете показать мне мистера Паже?

— Да. — Вот он. Второй с конца.

— Как по вашему, справедливо ли будет сказать, что мистер Паже по своему росту, конституции, цвету волос и цвету кожи явно отличается от остальных?

Келлер искоса взглянула на снимки.

— Не считая мужчины под номером три.

— Вы, кажется, просили тогда, чтобы этот мужчина второй раз вышел вперед?

Келлер смешалась.

— Кажется, да.

— Зачем?

— Потому что сначала мне показалось, что в чем-то он напоминал того человека в коридоре, в общих чертах.

— В каких именно?

— Конечно, у него был другой цвет волос, более рыжеватый, и очертания лица — более мягкие, чем у того — в коридоре. Дело ведь не только в том, что они одинакового роста и сложения.

Кэролайн вела себя просто и ненавязчиво; она более походила на профессора, занятого поисками истины, нежели на сухого и дотошного адвоката, допрашивающего свидетеля. Паже все более и более убеждался, что Келлер угодила в западню, хотя по-прежнему не знал, с какой стороны Кэролайн нанесет удар.

— Итак, — резюмировала адвокат, — человек, которого вы видели в коридоре, был стройный, имел около шести футов роста, светлые волосы и принадлежал к кавказской расе. Верно?

— Да.

— Кстати, насчет возраста? — невинно спохватилась Мастерс. — Вы упомянули, что ему было лет тридцать пять на вид?

— Около того?

Кэролайн виновато улыбнулась.

— Но мистеру Паже сорок шесть.

Келлер нехотя повернулась в его сторону.

— Он выглядит моложе.

Адвокат окинула Паже критическим взглядом.