Глаза ребёнка

— Если вы ищете волокна от ковра из квартиры Рики, — сказала Терри, — так они могут быть повсюду. Я была у него дома, он, в свою очередь, заходил ко мне. Вообще весь этот обыск — пустая трата средств налогоплательщиков.

«Разве что, — отметила она про себя, — вы пытаетесь кого-то напугать». Вдруг ей пришло в голову, что напугать хотят Криса, а потом посмотреть, как тот будет действовать. Она заметила, что Линч украдкой наблюдает за ней. «Недаром он работает в паре с Монком, — подумала Терри. — А эта его почтительная мина — сплошное притворство».

В этот момент из коридора появился еще один криминалист, который держал в руках ее серый костюм.

— Нам придется забрать это на время, — пояснил Линч. — Разумеется, мы оставим вам расписку.

Могло показаться странным, но именно это вывело Терри из себя.

— У меня не так много костюмов, инспектор, — резко заявила она. — И уж тем более нет ни одного с частицами пороха, пятнами крови или следами головного мозга на подкладке. Я не хочу, чтобы вы забирали мой костюм.

Криминалист с вопросительным видом повернулся к Линчу, показывая пятно на лацкане.

— Это всего лишь кетчуп, — возмущенно произнесла Терри. — Мы с Еленой были в «Макдональдсе», она сидела у меня на коленях и нечаянно капнула.

— Нам просто надо проверить, вот и все, — ответил Линч, пожимая плечами.

— Вы наверняка были в «Макдональдсе», — стояла на своем Терри. — Почему бы вам не попробовать это место на язык?

Линч покачал головой, словно недоумевая, с чего бы это вдруг Терри так агрессивно вести себя. Не обращая на него внимания, она принялась изучать ордер. Как и следовало ожидать, это мало что дало ей. Линч больше ничего не говорил. Наконец все трое ушли, забрав с собой в качестве вещественных улик три пакетика ворса от ковра, серый женский костюм и кассету с ее автоответчика. Последняя «улика» и напомнила Терри о том, что она не может даже позвонить Крису, чтобы предупредить того.

9

Когда Паже, в темных очках, тенниске и шортах, подъехал к дому, там стояли две полицейские машины. На крыльце его ждал Карло, бледный, с какими-то бумагами в руках. Дверь была открыта настежь, и из дома доносились голоса.

— Монк? — спросил Паже, затаив дыхание. Карло кивнул и протянул ему ордер. В ордере, предоставлявшем полиции право на проведение тщательного обыска в его доме, ни слова не говорилось о том, на каком основании полиция утверждала, будто имеет «веские доводы» в пользу того, чтобы прочесать его владения на предмет материальных улик в связи с гибелью Рикардо Ариаса.

— Я не хотел пускать их, — смущенно пробормотал Карло. — Но один схватил меня за руку и велел оставаться на месте и вести себя тихо.

Мальчик был раздосадован и явно сбит с толку. Паже положил руку ему на плечо.

— Тебе не в чем винить себя, — успокоил он сына и прошел в дом, чтобы побеседовать с Монком.

В библиотеке Крис увидел какого-то рыжеволосого полицейского, заглядывающего в камин. На полу валялись детские игрушки Карло; на персидском ковре разбросаны карточки от игры «монополия». Паже воспринял это как наглое вторжение в их с сыном частную жизнь. Он был настолько взбешен, что, казалось, утратил способность здраво рассуждать.

— Где Монк? — потребовал он.

Полицейский ошарашенно посмотрел на него.

— Вы не должны находиться здесь.

— Я здесь живу, — рявкнул Паже. — Я спрашиваю, где Монк.

На еще мальчишеском лице полицейского появилось каменное выражение.

— Вам следует находиться на крыльце, сэр. Иначе мне придется надеть на вас наручники.

— Вам известно, что я адвокат? — склонив голову, спросил Паже.

Полицейский презрительно пожал плечами. Для Паже не было секретом, что полиция зачастую считает адвокатов, занимающихся уголовными делами, такими же циничными пройдохами, как и их клиентов, которые ради денег пойдут на любую незаконную сделку. Так что перевернуть все вверх дном в доме богатенького адвоката было, скорее, не просто служебным долгом, а приносящим глубокое удовлетворение актом классового возмездия. Увидев, что Паже не трогается с места, полицейский снял с ремня наручники и двинулся к нему.

— Так вот что я вам скажу, — развязно заявил Паже. — Ваш ордер — сплошная липа. Поэтому, прежде чем совершать глупости, обратитесь к кому-нибудь, кто в этом разбирается, и попросите объяснить.

Паже напрягся, ему стоило большого труда сохранять внешнее спокойствие. Однако это возымело эффект: полицейский остановился посреди комнаты, в глазах его впервые мелькнула тень сомнения.

— Я вам посоветую следующее, — продолжал Паже. — Когда найдете Чарлза Монка, отведите его в сторонку и шепните ему на ухо два слова: «особое постановление».[23] Думаю, ваша проницательность произведет на него впечатление.

В тоне было столько презрения, что полицейского бросило в краску, отчего веснушки на его лице проступили еще более заметно, а сам он стал похож на растерянного подростка, каким несколько минут назад предстал перед Крисом его сын.