Глаза убийцы

— Остальное тело не тронуто. Нет ощущения, что он наносил удары куда попало. Когда человек сидит на стимуляторах или пи-си-пи, его здорово качает и крутит. Если он решит на вас напасть и вы спрячетесь за машину, то он врежется в машину. Если он не сможет ударить вас в лицо, то будет колотить вас по груди, плечам, спине или ногам, кусаться и царапаться. То, что произошло со Стефани Беккер, было сделано… сознательно. Убийца либо сумасшедший и его безумие как-то связано с лицом или глазами, либо он хочет, чтобы все так подумали.

— Спасибо за подсказку, — сказал Дэвенпорт, сел за свободный стол, открыл папку и стал просматривать фотографии.

«Псих», — подумал он.

Перед ним лежали официальные отчеты специалистов. Судя по температуре тела и отсутствию цианоза, Стефани Беккер умерла перед самым приездом врачей. Она не успела оказать сопротивление убийце: она была сильной женщиной, но ее длинные ногти оказались совершенно чистыми, без крови и фрагментов кожи под ними. Никаких царапин и ссадин на руках. Примерно за час до гибели она имела половой контакт. Никаких синяков вокруг вагинального отверстия, и все указывает на то, что соитие было добровольным. Она помылась после него, так что образцы, взятые на ДНК, скорее всего, окажутся бесполезными. Результаты еще не пришли.

Эксперт сообщил, что дом остался нетронутым, без следов борьбы или даже ссоры. Передняя дверь была не заперта, как и вход из гаража на кухню. В гараж вели кровавые следы. Внешняя дверь гаража тоже осталась открытой, так что убийца мог войти в дом из переулка. На стене обнаружен один кровавый отпечаток ладони, а также кровавый след, который идет от места, где на жертву напал убийца. Эксперт сделал вывод, что она прожила минут двадцать или полчаса после нападения.

Лукас закрыл папку и несколько мгновений сидел, глядя на поверхность стола.

Это вполне мог сделать любовник Стефани. Если бы у Лукаса имелось хотя бы несколько надежных улик, он мог бы сделать на это ставку. Но такое насилие редко возникает спонтанно после успешного полового акта; для этого нужно сначала побить некоторое количество посуды и устроить настоящую ссору.

К тому же не следует забывать о Беккере. Он явно никому не нравился.

Когда Дэвенпорт собрался уходить, толстяк эксперт мыл руки.

— Нашли что-нибудь полезное? — спросил он.

— Похоже, он псих, — ответил Лукас.

— Это усложняет дело.

— Но если он не псих… — начал Лукас.

— Тогда дело становится еще сложнее, — закончил за него толстяк и стряхнул воду с изящных розовых пальцев.

Дни становились длиннее. В середине зимы темнеть начинает сразу после четырех часов дня. Когда Дэвенпорт приехал в здание муниципалитета, было еще светло, хотя время перевалило за шесть.

Слоун уже ушел, но Лукас обнаружил Дела в отделе по борьбе с наркотиками. Тот сидел и изучал бумаги.

— Нашел что-нибудь полезное? — спросил Дэвенпорт.

— Нет, — ответил Дел и закрыл ящик с папками. — Тут целый день сплошные совещания. Начальство решало, кто чем будет заниматься. Не думаю, что тебе удастся получить людей для наблюдения за Беккером.

— Почему?

— Сомневаюсь, что они на это пойдут, — пожав плечами, сказал Дел. — Шеф твердит, что у нас на Беккера ничего нет, если не считать того, что какой-то коп, занимающийся наркотиками, думает, будто он убил собственную жену. Это обо мне, а тебе известно, как ко мне относятся.

— Известно. — Лукас невольно улыбнулся. Руководители охотно заставили бы Дела надеть форму и отправили на улицу выписывать штрафы. — Пресс-конференцию не отменили?

— Она состоится завтра в два часа. Ты опрашивал своих осведомителей?

— Да, но они не сказали ничего полезного. Я поговорил с одним доктором из университетской больницы, так вот он подозревает, что Беккер убил ребенка. Может быть, двух.

— Детей?

— Да. В отделении для онкологических больных. Если придется, я использую эту информацию, чтобы заставить Даниэля установить за Беккером наблюдение.

— Отлично, — сказал Дел. — Нет ничего действеннее шантажа.

На автоответчике Лукаса оказалось около полудюжины сообщений, но ни одно из них не касалось Беккера. Он сделал два ответных звонка, проверил номера телефонов на регистраторе и запер свой кабинет. В здании почти всюду было темно, и его шаги гулким эхом разносились по коридору.

— Дэвенпорт!

Лукас обернулся. К нему направлялся Карл Барлоу, сержант из отдела внутренних расследований, с какими-то бумагами в руках. Барлоу был невысоким, широкоплечим, с квадратным лицом и развитой мускулатурой как у гимнаста. Он любил короткие стрижки, носил рубашки с коротким рукавом и брюки со стрелками. В нагрудном кармане Барлоу всегда держал пластиковый футляр, заполненный шариковыми ручками. Он любил называть себя истинным христианином.

«Истинный христианин, — подумал Дэвенпорт, — от которого на улицах города нет никакой пользы». У сержанта были трудности с неоднозначными решениями.

— Нам требуется заявление о драке, которая произошла накануне вечером. Я пытался…

— Это была не драка, а арест известного сутенера и торговца наркотиками по обвинению в нападении первой степени, — сказал Лукас.