Глаза Вселенной видят все…

— Привет, Виталий, рад тебя видеть, — привстал из-за стола Ковальчук. Пожав друг другу руки, мы с ним уселись за столом.

— Ну, что? С чего начнем?

— Я думаю, с самого главного.

— И что у тебя на первом месте, Виталий, хотелось бы мне знать? — весело, но не без тени сарказма спросил политический вождь.

— Ну, как что? Только ваше здоровье и самочувствие.

— Оба-на, даже так. А ты, однако, молодой человек, под хитрого льстеца косишь? Или… как это правильней сказать?

— Как вы можете мои искренние думы о вас так ионизировать, да утрировать в каком-то левом направлении. Я, едва узнал, что с вами случилось, так сразу же грамм двести на грудь принял — естественно, со светлыми мыслями, что все будет хорошо.

— Ну, спасибо тебе, Виталий. Но пообещай мне одно, что в следующий раз ты как минимум триста накатишь, — засмеялся Ковальчук, посмотрев в сторону бара. — А может, ты сейчас хочешь порывы души задобрить?

— Ни в коем случае, я же, Станислав Сергеевич, сейчас на работе, поэтому ни грамма.

— Молодец, Виталя, так держать и дальше.

— Станислав Сергеевич, а если серьезно — вам больше ничего не угрожает?

— Я думаю, нет. А что ты так заинтересовался?

— Вы не подумайте, что я это из-за какой-то наигранной деликатности спрашиваю. Просто это покушение произвело у многих людей сильное возбуждение. Латвия все-таки спокойная страна, а тут такое, что даже в голову не укладывается. Интересно, это у кого так крыша поехала?

— Не беспокойся, Виталий. Найдем мы этих ворошиловских стрелков.

— И что с ними сделаете, если не секрет?

— А сколько ты годков решил в жизни прожить, если это, конечно, не тайна? — с усмешкой посмотрел мне в глаза Ковальчук.

— Я думаю, много. По крайне мере у меня желание именно такое.

— Я тебе скажу одно, умник. Будешь нос свой дегустаторский совать куда попало, то координаты на циферблате твоей жизни укоротятся…

— И кто ж вас так напрягать научил?

— Наша жизнь, дорогой. Емкая, многогранная, многоходовая. Только она. Чтобы стать миллионером и крупным политическим деятелем в Латвии, мне пришлось по таким лабиринтам извилистым попрыгать, если бы ты только знал? Одна школа девяностых чего стоит? Перед ней любой гарвардский или любой другой знаменитый университет — всего лишь дырочка в бублике, и не более.

Это у них там на Западе и в Америке все по-честному. Взял кредит, открыл дело, работай и плати налоги. И развивайся себе, сколько душе угодно. У нас такие анекдоты не котируются. Не кинул государство, не провернул махинации, значит, не бизнесмен. Кто в девяностых годах куш успел сорвать, тот и на плаву сейчас, вместе с остальным говном, так называемой элитой латвийского государства.

— А почему вы так о сливках нашего общества дурно отзываетесь? Я уже в самом деле заинтересовался.

— Я, Виталя, в большинстве случаев этим главнюкам не то, чтобы руки не подал, а даже и не кивнул бы в их сторону. Вот так!

— И кто вам не дает жить, как сердце велит?

— Дело всей моей жизни, только оно. Политика и бизнес — это моя стихия. Это мои бессменные доноры, которые импульсируют деятельность моего разума, его вечное стремление спешить вперед к новым обозначенным вершинам, которые впоследствии и создают мою мозаику судьбы. Есть цели, есть задачи. Решаем их, достигаем намеченного, а оно подбрасывает нам новую сеть извилистых дорог. Вот так и живем… петляем… решаем… достигаем, ради того, чтобы снова, где-то запетлять. Ладно, хватит философии. У меня такое впечатление сложилось, что ты чем-то очень доволен. Или я что-то напутал? — посмотрел на меня с игривой хитринкой Ковальчук.

— Как вы догадались?

— По твоему лицу видно, что светишься весь. И главное, твоя раскованность в разговоре со мной. Что думаешь, то и говоришь! Как желаешь, так и высказываешься! Колись давай, парнишка, что за счастье у тебя? — засмеялся Ковальчук.

— Вас сложно обмануть, Станислав Сергеевич.

— Моя зрелость, ум и мудрость расшифровывают любого человека, или почти любого, не отходя от кассы. По тембру звуков, мимике и по взгляду, ой, как можно много понять и кое-что вычислить… с наименьшей погрешностью. Если только ты в этом деле ас. Так что не юли, сынок, а давай выкладывай да порадуй меня светлыми новостями.

— Хорошо, Станислав Сергеевич. Начну по порядку. Вы знаете то, что я являюсь поэтом-песенником, и этим делом занимаюсь с десяти лет.

— Молодец, ничего не скажешь.

— Ну, не перебивайте меня только.

— Как скажешь, так и будет, молчу и слушаю, — ехидно прищурился Ковальчук.