Глазами предков

– Не только. Его вызвали на дуэль, – ответил Добрыня и с усмешкой добавил: – Восемь дворян из известных фамилий.

– Ух ты! И сколько раз он сражался?

– Один. Осталось семь боёв.

– Победил?

– Нет, свёл к ничейному результату. Сейчас лечится после поединка.

– Каковы шансы, что он выживет?

– Мизерные. Он «витязь» сорок первого уровня, а его соперники не ниже сорок пятого. Второй бой должен состояться после приёма и противником станет сын графа Левашова из Твери. Он на пике пятого ранга, так что существует вероятность, что Константин Аксаков отправится на кладбище.

– Ну, теперь понятно, о чём Ольга Дмитриевна хочет «посекретничать». И вот вопрос, на кой чёрт мне враждовать с уважаемыми родами? Насколько я понял, задета честь царевны, и если выступить на стороне обидчика, дворяне сожрут меня с потрохами!

– Не всё так просто. Отец говорил, что Аксакова подставили.

– Сам виноват. Нечего по пьяни ввязываться в авантюры, – строго сказал Светозар. – Пить вредно. Алкоголь снижает концентрацию.

– Светозар, дам дружеский совет: никого не суди, и тебя не осудят. Если человек что-то сделал, значит, так решила судьба или боги захотели сыграть в очередную игру. Воспринимай пороки и слабости, как данность. Все мы люди и нам свойственно ошибаться. Ведь не зря говорят, знал бы, где упаду, подстелил бы соломку.

– Какое тонкое жизненное наблюдение, – сыронизировал Добрыня. – Но, Тимофей Егорович, вам тонкий слой соломы явно не поможет. С вашим-то везением понадобится возить за собой стог сена.

– Тимочка, – обратилась ко мне Анна Григорьевна, – ты действительно думаешь, что Ольга Дмитриевна хочет послать тебя на бой вместо племянника?

– Судя по словам Добрыни Мирославовича, так и произойдёт.

– Но ты же её…– воскликнула она и неожиданно осеклась.

– Сын? Да, я так и подумал.

– Но как ты узнал?

– Догадался.

– Ох, что ж это такое творится?! Родная мать посылает сына на смерть!

– Анна Григорьевна, – с усмешкой сказал статский советник, – Тимофей Егорович давно не ребёнок. Он воин, который победил семь раз подряд. Если бы не этот факт, Ольга Дмитриевна бы и не вспомнила о нём.

– А если его убьют?

– У Константина Аксакова нет шансов выжить, а Тимофей гораздо крепче, – заявил Добрыня. – Но вот станет ли он спасать кузена?

– Оно мне надо?

– Всё будет зависеть от цены. Насколько мне известно, Аксаковы искали замену, но бретеры не пожелали идти против царского рода.

– Разумеется, кому охота связываться с правителем Руси.

– Скажу по секрету, Рюрик простил Константина Аксакова. А вот свита Снежаны возжелала его наказать.

– Добрыня Мирославович, вы же говорили, что не в курсе дела, но почему-то проявляете осведомлённость.

– Отец поделился кое-какими сведениями.

– С каких это пор начальник отчитывается перед подчинённым?

– Это произошло в обычной беседе за семейным столом, – сказал статский советник. – С того зимнего бала прошло три месяца, поэтому я не сразу понял, что стало причиной вашего приглашения на приём к Аксаковым.

– У меня сложилось впечатление, что тайная канцелярия заинтересована в выживании Константина.

– Вам показалось, – покачал головой статский советник. – У отца нет видов на небогатый род. Раньше Аксаковы служили воеводами, а сейчас по большей части стряпчие и поверенные. У них крупная юридическая фирма.

– Имея такие связи, они не смогли найти бретеров?

– А я хотел сразиться, но дед запретил, – вставил замечание Светозар.

– Небось сказал что-нибудь о пути воина, – усмехнувшись, посмотрел на беловолосого парня. – У тебя будет шанс реабилитироваться. На приём ты пойдёшь со мной, там и предложишь выступить в качестве замены.

– Зачем?

– Ты же хотел сразиться. Кстати, а что Аксаковы могут дать спасителю Константина? Светозар беден, как церковная мышь.

– Тимофей Егорович, вы что христианин? – удивился Добрыня. – Почему вы заговорили о церкви?

– Потому что там жрать нечего, вот мыши и пухнут с голода.

– Шутник. А какому богу поклоняетесь?

Лихорадочно вспоминал, какой из богов славянской мифологии отвечал за огонь, и в памяти всплыло имя:

– Сварог. Хотя поклоняюсь, это сильно сказано. Так, иногда вспоминаю.

– И что планируете делать с приёмом у Аксаковых?

– Схожу, если не забуду. Поторгуюсь. Вдруг меня устроит цена.

– А как насчёт того чтобы помочь кузену по-родственному?

– Добрыня Мирославович, вы так пошутили? Я об этом Константине только от вас услышал. Где он шатался, когда мы с мамой голодали?

– Тимочка, ты же понимаешь, – начала говорить Анна Григорьевна, но мне не хотелось выслушивать лекцию о всепрощении.

– Мама, я не злюсь на Аксакову. Мне всё равно, погибнет этот Константин или выживет! Заплатят за его спасение, так и быть, помогу, а начнут давить на родственные связи, пусть сами выкручиваются.

– Тимочка, ты стал жестоким, как отец, – обиделась Анна Григорьевна.