Глазами Зоны

Последнюю строчку спели в два голоса:

– Кремато-о-орий![8]

Лаки поднялся, отдал гитару Шалому:

– Восстанавливай навык, все равно от безделья киснешь. Чтоб сыграл хоть что-нибудь, когда я вернусь.

Шалом радостно закивал.

* * *

Лаки трясло, он ходил туда-сюда по асфальтированному пятачку возле полуразрушенной остановки, рюкзак стоял на обочине. Сине-белая табличка с изображением черного автобуса на придорожном столбе сохранилась, но номера маршрутов съела ржа.

Истощив нервную систему, Лаки сел на бордюр, включил ПДА и развернул на колене бумажную карту. Хотя она уже утратила актуальность – не отражала особенностей, возникших после трех последних выбросов, зато не вырубалась внезапно в отличие от электроники. Ландшафт-то в Зоне неизменен уже много лет, если не считать аномальную местность в «мерцалке».

Итак… С этой стороны, то есть с запада, первая серьезная опасность – болото. До него через леса-поля, четыре километра. А если идти по этой дороге, ведущей в поселок, а потом взять чуть правее, то можно заночевать в бункере, сил набраться. Лаки прикинул, что к шести вечера он уже будет возле убежища. Плохо, что так рано, пропадет несколько светлых часов, но иначе никак, если ночь застанет в болоте, лучше сразу застрелиться.

Проснуться перед рассветом и сразу же выдвигаться. Если верить обеим картам, болото тянулось на многие километры, и обойти его никак не получится, самое разумное – поискать узкое место. Лаки провел пальцем по карте на север – ничего, южнее – ага, вот здесь, в пяти километрах от бункера болото перемежается с сухими участками.

Дальше – снова лес, какие-то промышленные здания, которые лучше тоже обогнуть, а потом идти по асфальтовой дороге, которая упирается в железнодорожный узел. Построек там мало, если в них не окажется норушников или кукловодов, можно будет на железке перевести дух.

Переночевать Лаки планировал дальше, в сооружении, помеченном на карте надписью «берлога». От нее до реки – десять километров. Интересно, защитит ли берлога от выброса? В прошлом году Лаки нашел редкий арт, если его активировать, то выброс не страшен, как и радиация, вокруг человека на три часа формируется безопасное пространство. Сейчас Лаки очень жалел, что продал защитный арт, причем очень задешево.

Допустим, получится добраться до реки… А что дальше? Мастерить плот? Лаки сжал виски. Поднялся, изо всех сил пнул бордюр – пальцы на ноге пронзила боль. Это ж нереально – добраться почти до сердца Зоны, выжить, не покалечиться и вернуться с грузом. Вряд ли Брют сразу убьет Юлю, но вдруг отдаст громилам для утех? Лаки в красках себе это представил и зарычал от злости. Нацепил рюкзак и зашагал вперед, убеждая себя, что Брют – не отморозок, а серьезный сиделец, авторитет, если он вернется за решетку, паханы не одобрят, что он опозорил себя изнасилованьем.

К убежищу Лаки добрался засветло. Он очень надеялся, что там кто-то будет, но подвал с нарами вдоль стен оказался пустым – даже поговорить не с кем. Лаки съел банку кильки с хлебом и попробовал уснуть – не получилось. Он поднялся с полки, соорудил и прикончил пару бутербродов с ветчиной. Поотжимался, поприседал. Опять лег. Сжал челюсти, зажмурился, сдавил виски, но страхи и мысли о безрадостном будущем никуда не делись.

Заснул он, когда, три раза сбившись, досчитал до двухсот с чем-то.

Проснулся по будильнику, зевнул, свесил ноги и зашарил по полу в поисках фонаря – темнота была такая, что собственных рук не видно – нащупал его и нажал на кнопку. Луч прорезал тьму, Лаки еще раз зевнул. Он ощущал себя выжатым лимоном. Правда, у него были две банки энергетика, но Лаки решил, что еще не настал их черед, а пока можно обойтись бодрящим воздействием холода, благо, какая-то добрая душа оставила две пластиковые пятилитровые емкости с водой.

Ледяной душ поставил мозги на место и вернул силы. Лаки наскоро перекусил бутербродами, сжевал половинку «сникерса» и отправился в путь.

Он шагал, бросая перед собой гайки, но аномалий не попадалось. Он не чувствовал обычную легкость в теле и мягкое прикосновение к своему сознанию, словно Зона в этот раз не слышала его.

Лаки обогнул поляну с травой, примятой кругами. В другое время он разрядил бы аномалию и поискал арты, но сейчас не до того. Буквально в десяти метрах впереди куст шиповника был окутан плотной ржавой паутиной. Лаки бросило в жар, он попятился. Если влезть в нее, то кожа, мышцы, связки начнут плавиться – причем избавиться от паутины трудно, антидот нужен, в данном случае – этиловый спирт, причем его используют не только для промывки ожогов, но и пьют.

Теперь Лаки шел чуть ли не на цыпочках; тесаком, купленным у Шалома, он срубил молодую березку и выстругал двухметровый посох, для прощупывания почвы – без него в болоте никак. Бросил гайку, проверил палкой – можно сделать шаг.