Глянцевая женщина

Лепницкий смутился.

— Незаконченное высшее, — пробормотал он, — учился здесь, у нас в Зарубинске, в политехническом. Но не закончил. Не мое, — добавил он со вздохом.

— Понятно.

Кронин что-то черкнул в протоколе.

— Прочтите и подпишите, пожалуйста. Тут. Тут и тут. Лепницкий подписал, затем спросил вдруг резким тоном:

— Вы полагаете, что я не вправе руководить коллективом работников музея?

Из его голоса исчезли все тревожные нотки, испарился испуг.

Виктор Петрович удивленно взглянул на него.

— Да нет, мне это совершенно все равно. Подобные вопросы не в моей компетенции.

— А в чьей? Пойдете в комитет по культуре? Будете добиваться моей отставки?

— Да почему?!

— А вот уж это вам лучше знать. Я же морально неустойчив. Да и с «зеленым змием», к вашему сведению, дружен.

Тут он демонстративно подошел к шкафчику, открыл дверцу, достал плоскую бутылочку армянского коньяка «три звездочки», налил стопку и выпил.

— Вам не предлагаю. Вы же при исполнении. Так что молча завидуйте, — хохотнул он и, развалившись в своем кресле, закурил. — Что вам еще угодно узнать из моей личной жизни? Какие интимные подробности?

Кронин встал.

— Где я могу найти вашу супругу? — спросил он, не повышая голоса.

— По коридору направо. Не доходя, упретесь. Главный бухгалтер Лепницкая Лидия Васильевна.

— Да, вот еще. У вас на даче не пропало ничего?

— Да нет как будто.

— Вы держите на даче инструменты?

— Какие?

— Ну, молоток, например, топор…

— А. чем ее убили?

— Молотком.

— Вот черт… Есть там, конечно, и топор, и молоток, но я не проверял, на месте ли они. Сегодня же к вечеру смотаюсь.

— И позвоните мне. Вот телефоны — рабочий и домашний. Звоните в любое время.

Супруга Лепницкого ничего нового Виктору Петровичу не сообщила. Держалась она уверенно, даже слегка надменно. Не церемонясь, закрыла дверь в смежную комнату, где размещались за двумя письменными столами ее помощница и кассир, указала Виктору Петровичу на стул и воцарилась, как на троне, в своем вертящемся кожаном кресле.

— Я только вчера узнала о трагедии, — заговорила она низким голосом, четко выговаривая слова.

Чувствовалось, что эта женщина привыкла быть на виду, привыкла, что с ее мнением считаются, к ней прислушиваются. Умная, волевая. И достаточно яркая. Внешность ее поражала буквально с первого взгляда: чуть изогнутый книзу тонкий, хищный нос, очень полные губы, покрытые темно-вишневой помадой, большие черные, глубоко запавшие глаза, коротко стриженные темные волосы. «Пифия!» — подумал Кронин.

Ему хотелось тотчас же встать и уйти, так неуютно было в ее присутствии. Казалось — заколдует, замордует… Живым не выберешься. Странные женщины ему встречались, однако, в последнее время. Начать с Галины. Как он сошелся с ней, он сам не понимал. Просто подпал под ее чары, да и только. Пожалуй, Лепницкий тоже околдован своей женой. Барахтается в паутине черной магии — и выбраться не может. Вот оттого и пьет.

Кронин поймал себя на том, что в упор смотрит на Лепницкую и ничего не говорит. Даже папку свою не раскрыл. Лидия Васильевна отвечала ему чуть насмешливым взглядом.

— Значит, только вчера узнали об убийстве Алины Шиманской, — промямлил он.

— Только вчера.

— Меня интересуют события, произошедшие на вашей даче во время майских праздников.

— А никаких событий не было. Просто все мужики передрались. И только.

— Из-за чего?

— Из-за банальной провокации. Вы уже знаете о наших милых шалостях?

Кронин кивнул. В глазах Лепницкой не было даже тени стыда. Напротив. Ее взгляд был настолько пронизывающим и откровенным, словно она и его приглашала присоединиться к этим их «милым шалостям».

— Ну, значит, знаете и о Светлане.

Кронин, не поднимая глаз, записывал ее слова в протокол.

— Светлана Прибыткова у нас генератор идей. Гениальная женщина! Была сначала манекенщицей, моделью, а теперь — директор-распорядитель модельного агентства. И денежку она умеет делать. Нигде своего не упустит. Бизнеследи зарубинского розлива. У нас ведь в Зарубинске официально малый бизнес отнюдь не процветает, а неофициально… Он уж давно не малый, а большой. Очень большой.

— А именно?

— Все. Больше — ни слова. Ничего не знаю, не вижу, не слышу, не скажу. Что вас еще интересует?

— Все.

— Все о Светлане Прибытковой или все обо всем?

— Обо всем, что, на ваш взгляд, может пролить свет на преступление.

— А вы, значит, так вот и будете записывать за мной в своих бумажках?

— Буду.

— Так не пойдет. Ну кто и что вам может рассказать в подобной обстановке? Вы приезжайте к нам на дачу…

— Непременно.

— Да-а?! И примете участие…

— Нет, не приму. У меня есть любимая девушка…

— И ее приводите. Мы всем найдем партнеров. Развлечетесь.

Лепницкая так явно издевалась над представителем закона, что Кронину хотелось влепить ей хорошую оплеуху.

— Не будем отвлекаться, — произнес он как можно более сдержанно.

— Но хотя бы чаем вас угостить вы мне позволите?

— Позволю.

Лепницкая прошла на своих шпильках к двери, открыла ее и коротко бросила кому-то:

— Рыжик, чаю подай.