Глиняный мост

Сложил конноспортивную страницу «Геральд» и сунул под ногу. И лишь тогда посмотрел на подарок – старинную деревянную шкатулку – и подержал в руках, рыжевато-коричневую и потертую. Шкатулка была размером с книгу, с ржавыми петлями и сломанным замочком.

Окружность была просторна и прозрачна.

Ни ветерка.

Невесомость.

Клэй поднял деревянную крышку, та скрипнула, как половица, и упала.

Внутри лежал еще один подарок.

Дар в даре.

И записка.

В другой ситуации Клэй сначала прочел бы записку, но, чтобы до нее добраться, пришлось вынуть зажигалку: оловянная «зиппо», размером со спичечную коробку.

Еще не успев подумать о ней, Клэй уже держал ее в руке.

И вертел.

Подкидывал в ладони.

Подивился ее тяжести, а когда перевернул, увидел их; он повел пальцем по словам, выгравированным на металлическом корпусе: «Матадор в пятой скачке».

Девочка, каких поискать.

Развернув записку, Клэй хотел было чиркнуть зажигалкой, чтобы подсветить, но лунный свет позволял разобрать буквы.

Ее почерк мелок и четок:

Дорогой Клэй,

Когда ты будешь это читать, мы все равно уже поговорим… но я хочу сказать, я знаю, что ты скоро уедешь, и я буду скучать по тебе. И уже скучаю.

Мэтью сказал мне о какой-то далекой местности и что ты там должен строить мост. Пытаюсь представить, из чего этот мост будет построен, но опять же, наверное, это и не важно. Хотела присвоить мысль себе, но не сомневаюсь, ты ее и так знаешь, прочел на обложке «Каменотеса»: «Все, что он когда-либо сотворил, сотворено не только из мрамора, или бронзы, или краски, но и из него самого… из всего, что было у него внутри».

Я точно знаю: этот мост будет построен из тебя.

Если ты не против, я пока подержу эту книжку – может быть, чтобы знать, что ты вернешься за ней, и вернешься тогда и на Окружность.

И немного про «зиппо»: говорят, не следует сжигать мостов, но я все равно тебе ее дарю, хотя бы на удачу и на память обо мне. Ну и зажигалка ведь в тему. Знаешь же, как говорят про глину, да? Конечно, знаешь.

С любовью,Кэри.

P.S. Извини за состояние шкатулки, но мне почему-то подумалось, что тебе она понравится. Я решила, что оно не повредит: держать в ней какие-нибудь сокровища. Пусть их будет больше, чем одна прищепка.

2-й P.S. Надеюсь, тебе понравилась гравировка.

Ну что бы вы сделали?

Что сказали бы?

Клэй сидел, оцепенев, на матрасе.

Он спрашивал себя: а что говорят о глине?

Но очень скоро догадался.

Вообще-то, он понял это, еще не закончив вопроса, и еще долго оставался на Окружности. Снова и снова он перечитывал письмо.

Наконец, он вышел из оцепенения: лишь ради небольшой увесистой зажигалки – прижал ее к губам. В какой-то миг он почти улыбнулся: «Этот мост будет построен из тебя».

И не то чтобы Кэри делала большие дела или привлекала внимание, сразу вызывала любовь или хотя бы уважение. Нет, у Кэри были ее аккуратные движения, ее простодушная правдивость – и поэтому у нее, как всегда, получилось.

Она прибавила ему храбрости.

И дала название этой истории.

Грузчики

Лежа на полу в кухне, Пенелопа решила.

Отец хотел, чтобы она жила лучше, и вот что она сделает.

Отбросит застенчивость и деликатность.

Вынет коробку из-под кровати.

Достанет деньги и зажмет в кулаке.

Набьет карманы и двинется к железной дороге – все время вспоминая письмо и Вену: «У тебя будет другая жизнь».

Да, будет, и сегодня она в нее войдет.

Bez wahania[17].

Не откладывая.

У нее в голове уже была карта всех музыкальных магазинов.

Она уже побывала в каждом, знала их адреса, цены в них и где как рубят фишку. Один особенно манил вернуться. Во-первых, цены: только там они были ей по плечу. Но, кроме того, ей нравился тамошний беспорядок – кучи нот, запыленный бюст Бетховена, угрюмо взиравший из угла, и продавец, сгорбившийся за прилавком. Остролицый живчик, он почти непрерывно поедал резанные на дольки апельсины. И кричал из-за своей тугоухости.

– Пианино? – заорал он в первый раз, когда она пришла.

Метнул в корзину апельсиновую корку, промахнулся. («Тьфу ты, с двух шагов!») При всей своей глухоте он уловил акцент.