Глобальное политическое прогнозирование

6.1. Угроза цивилизации на Континенте

Нынешнее наступление всеразмывающего Моря на Континент по масштабам и замыслу превышает все до сих пор известное в истории. Речь идет уже не о том, чтобы совершить очередной набег на Континент или колонизовать отдельные его части. Речь идет о попытке в корне изменить саму биполушарную структуру мира, состоящую из суши и моря, и объявить сами основы континентального существования незаконными и устаревшими. По всей видимости, устойчивость человечества как вида строится на отношениях взаимодополняемости разных начал — Востока и Запада, Суши и Моря. О смысле дихотомии "Восток — Запад" я уже писал { См.: Философия истории. Учебник. // Под ред. А. С. Панарина. Раздел 1. М.: Гардарика. 1999. } . Эта дихотомия носит преимущественно культуроцентричный характер и касается противопоставления материи и духа, светского и сакрального, прагматики и патетики.

Дихотомия Суши и Моря больше относится к соотношению номинализма и реализма, принципу атомизированного и рискованного существования и принципу связанного (законами исторической памяти, традиции и законами коллективности) существования. "Связанность" относится к этосу Континента, привязывающего людей к месту и внушающего им ответственность за это место как "дом бытия".

Атомистическая раскованность относится к этосу Моря и выражается в эгоцентристском принципе: "мой дом там, где я в данный момент предпочитаю быть по соображениям удобства и выгоды". Сама социология новаций, выражающая кредо западного способа бытия, основана на ощущении маргинального субъекта, "отчалившего от берега", простившегося со всем тем, что олицетворяет устойчивость и укорененность. Свое происхождение этот "великий комбинатор" — маргинал ведет от морских пиратов. Сошлемся еще раз на М. К. Петрова: "Нам кажется, что именно в пиратском ремесле, в его признанности и повсеместной распространенности следует искать разгадку как античной культуры, так и евразийского типа мысли вообще. И дело здесь не в экзотике, не в "черных роджерах" и "бригантинах", а в предельно прозаическом обстоятельстве: пиратское ремесло, единственное из всех известных к тому времени ремесел, не поддается ритуализации, требует постоянного опредмечивания программ и постоянного их обновления" { Петров М. К Самосознание и научное творчество. Ростов-на-Дону: 1992. С. 67. } .

Пират — это субъект, не дающий туземцу Континента успокоиться и затвердеть в ритуалах. С одной стороны, пират — грабитель, похищающий чужое богатство, с другой — изобретательный соблазнитель-провокатор, "похищающий" чужие устои и нравственность. Развитие цивилизаций, их структурно-отраслевые перестройки постоянно создают временных "лишних" людей. На Континенте эти лишние люди вовлекаются в служилую деятельность чиновничества и воинства, по-своему охраняющих твердыни континентального существования. Море использует лишних людей по-другому — вовлекает в пиратское ремесло.

Совсем недавно, когда нам всем еще были неясны экологические тупики западного прогресса и другие связанные с ним глобальные проблемы, западноевропейский (по происхождению) тип новатора-маргинала мог казаться заветной антропологической перспективой всего человечества. Но сегодня нам дан опыт, позволяющий оценить историческую ограниченность этого типа в целом. С одной стороны, пиратствующие маргиналы-новаторы все откровеннее рвут с продуктивной деятельностью и возвращаются к криминально-ростовщической архаике. Так последнее слово модерна оборачивается реставрацией наихудших, деструктивных практик, преодоление которых он как раз и записывал себе в актив.

С другой стороны, это пиратствующее новаторство, одновременно достигшее и пределов технического могущества, и пределов экологической безответственности, грозит разрушить нашу планету. С этих позиций нам открываются исторические границы этого типа, не обуздав которого, человечество не может выжить.

И в этот роковой момент пират решается дать последний бой человечеству, объявив фактически все противостоящие ему человеческие типы, связанные с континентальной укорененностью и ответственностью, отжившими и непригодными. Именно в этом свете мы должны понять и программу глобальной модернизации-вестернизации незападных культур, и программу однополярного мира. Сегодня однополярность чаще всего интерпретируется без надлежащей онтологической сути этого замысла — всего лишь как антипод былой биполярности. На самом деле речь идет значительно о большем: о преодолении дихотомической структуры человеческого существования и, в целом, человечества как вида — устранении Востока в пользу Запада и Континента в пользу Моря.

Мы являемся свидетелями беспрецедентных замыслов и вызовов, и нам нельзя отмалчиваться и прикрываться банальностями: вызов, брошенный сегодня человечеству — это вовсе не банальность, он затрагивает основы его существования.