Глоток огня

Кузя завопил. В следующий миг растворенный легко оторвал его от земли и отбросил метров на десять. Кузя с треском врезался в кустарник и так и остался в нем, слабо ворочаясь.

– Так. Ясно. Лешик! – отрывисто приказал дядя Сережа.

Лешику не надо было ничего объяснять. Он уже надевал на пальцы кастет, озабоченно поправляя его, потому что для его мощных пальцев кастет был тесноват.

– Не люблю я по этим гнилым мордам да голой рукой. Тяпнет еще – так изувечишься… – пробормотал Лешик и, для разогрева нанося в воздух удары, направился к растворенному.

Вскоре он уже с боксерской легкостью приплясывал вокруг, атаковал и отскакивал, не давая шатко стоявшему зомби схватить себя. От его мощных ударов растворенный валился, но сразу поднимался и опять начинал наступать, пытаясь сгрести своего противника. Да только куда там! Лешик ускользал и опять бил.

– Ну что, шнырь, видал? Простого человека какой-то там магией не сколупнешь! – с торжеством воскликнул дядя Сережа, но тут, словно чтобы опровергнуть его, растворенному попался под руку толстый сук. Он резко взмахнул им, задев Лешика по плечу. Сук оказался гнилым и сломался, но Лешик потерял равновесие и не сумел вовремя отпрянуть. Растворенный схватил его, на мгновение прижал к себе и сразу небрежно отбросил, как поломанную куклу.

Лешик прокатился по земле и затих, даже не пытаясь подняться. Родион готов был поклясться, что у него не осталось ни одного целого ребра.

– Я же говорил!!! – крикнул Родион.

Дядя Сережа горестно качнул головой:

– Ну что тебе сказать, шнырь? Плохо дело. Отвоевались пареньки. Полегли за простого человека. Зеленые, опыта мало. Теперь выход балерины! – сказал он и, сопя, извлек из-под короткой шоферской куртки биту – свой великий «вразумлятор». Легонько помахивая битой и согреваясь, дядя Сережа зашагал к растворенному.

Родион понял, что, скорее всего, дядю Сережу живым уже больше не увидит. Хотя нельзя сказать, чтобы это желание было очень уж сильным.

– Руки! – срывая связки, крикнул он ему вслед. – Освободи мне руки!

Дядя Сережа остановился. Почесал битой лоб.

– Это еще зачем? – спросил он подозрительно.

Родион объяснять не стал.

– Руки! – крикнул он еще страшнее, добавив пару слов, которые девица Штопочка обычно произносила, когда бич срывался и захлестывал ее по спине.

Дядя Сережа приподнял биту, точно взвешивая, не шарахнуть ли ему и Родиона, чтобы шнырь уж точно никуда не делся. Возможно, он так бы и поступил, но тут глаза их впервые встретились: пылающие глаза Родиона – и хитроватые, под мясистыми растрепанными бровями, глазки дяди Сережи. Продолжалось это всего несколько мгновений. Потом дядя Сережа опустил биту и, достав ключ от наручников, кинул его на раскисшую землю рядом с ногами Родиона.

– Давай, шнырь! Отомстишь за пареньков, если у меня чего не сложится… – буркнул он и, больше не оглядываясь на Родиона, пошел навстречу растворенному.

Тихо ругая дядю Сережу, Родион пяткой подгреб ключ поближе к стволу. Царапая кожу на запястьях, прокрутился вокруг дерева и, до боли подавшись вниз, почти лег на землю с задранными сзади руками. Ощущая себя как на дыбе, стал вслепую шарить. Раскисшая гниль прошлогодних листьев лезла под ногти.

Пока Родион нашарил ключ, пока сумел вставить его и разомкнуть наручники, прошло не меньше минуты. Все это время, находясь с обратной стороны ствола, он не видел дядю Сережу и слышал только хриплые крики, суетливый топот ног и страшный хохот, прерываемый глухими ударами биты.

Когда, освободившись от наручников, Родион расстался наконец с деревом, бой уже заканчивался. Дядя Сережа шаг за шагом отступал, вяло отмахиваясь битой, которую держал уже в левой руке. Правая у него висела плетью. Растворенный наступал на него, не уклоняясь от ударов. Лицо у него было смято, нос сломан, один глаз выбит, но это не мешало ему хохотать не переставая. Чувствовалось, что ему очень весело. Эльб вообще не размыкал уже контакта с центром удовольствия, безжалостно выжигая его. Пока Родион оценивал ситуацию, растворенный перехватил врезавшуюся ему в плечо биту и, вырвав ее, ударил дядю Сережу, сразу откатившегося к ногам Родиона.

Не мешкая, Родион схватил пнуйца под мышки и предельно быстро потащил его в кустарник. Это было нелегко. Дядя Сережа, заботясь о простых людях, мало заботился о диете. Его пятки прочерчивали по влажной листве дорожки, выдававшие направление их движения.

Поняв это, Родион торопливо задрал рукав, коснулся льва и дальше уже несся заячьими скачками, закинув грузного пнуйца на плечо. Отбежав метров на двести, он описал по скверу полукруг и, вернувшись, затаился за почерневшим сугробом между площадью и «Логаном». Конечно, можно было бы и вовсе покинуть это место, но не хотелось бросать Лешика и Кузю.

Сгрузив с плеча массивного пнуйца, Родион выглянул из-за сугроба. Длинная тень растворенного покачивалась от него метрах в тридцати. Наклонившись, растворенный единственным глазом смотрел на траву, остановив взгляд там, где Родион догадался перекинуть дядю Сережу через плечо.