Глоток огня

И Вовчик, очень довольный собой, направился к воротам. Рина, уже закончившая писать, сунула блокнот в карман и поспешила за ним. По пути она представляла, что вот какое-то государство хочет объявить войну соседнему государству, а другое государство не принимает посла. И вот посол прыгает перед запертой дверью, мокнет под дождем и мерзнет. Пытается написать «Вам объявлена война!» на бумажке и подсунуть под дверь, но бумажка не просовывается, а дождь размывает чернила. С той же стороны двери стоят министры и король и тихо хихикают, дожидаясь, пока посол ушлепает ни с чем, так и не объявив войны.

Пока они шли до ворот, Окса вызывала Вовчика еще раз шесть, а потом звонки неожиданно прекратились.

– Ага. Сейчас она перезванивает маме, – деловито сказал Вовчик.

– Чьей, твоей?

– Зачем ей моя мама? Своей маме. Надо же ей хоть кого-нибудь накрутить, пока она вспоминает, где ей зарядить сирина для экстренной телепортации.

– А он у нее разряжен?

– Разумеется. Иначе она давно бы свалилась нам на голову!

Вскоре они уже шли по Копытово. На окраине Рине попалась на глаза сараюшка, из трубы которой сочился дым. Вокруг сараюшки, отыскивая годный к сжиганию мусор, ходила женщина с испитым, опухшим лицом. Рина встречала ее в Копытово и раньше, но почему-то считала, что она бездомная. Впрочем, возможно, так оно и было, потому что сараюшка на окраине Копытово едва ли кому-то принадлежала.

Запомнила же эту женщину Рина потому, что у нее был пес – крупная приблудившаяся дворняга. Умнейшая собака. Они вместе и спали, и ели. Несколько раз Рина видела, как женщина, допившись до бесчувствия, спит на скамейке у остановки, а собака ее греет и угрожающе ворчит, когда кто-то подходит. Вот и сейчас она собирала щепки, а пес ходил за ней как привязанный.

– Видишь эту собаку? – спросила Рина у Вовчика.

– Ну?

– Она управляется глазами, и общение у них вообще на невербальном уровне. Просто единый организм. Мне кажется иногда, что ее ангел-хранитель превратился с собаку.

Вовчик что-то невнятно пробурчал, пытаясь протащить заупрямившегося Фантома в дыру забора и этим сократить путь. Осторожный Фантом, не любящий нестандарта, в дыру не пошел, и пришлось обходить метров за двести, по известному ослику маршруту. Фантом не любил неожиданностей.

Минут через десять они были уже у подъезда писательского дома. Здесь Вовчик остановился и деловито огляделся.

– Так, – пробормотал он. – Осла взяли. Рюкзаки для продуктов взяли. Сами себя взяли. Ну, топаем!

Он открыл подъездную дверь и пропустил вперед Фантома, который привычно затрюхал по ступенькам, поочередно останавливаясь у каждой квартиры. В большинстве случаев им открывали без звонка. Писатели как-то неуловимо ощущали приближение ослика. Одни бросались его гладить сразу. Другие долго мялись и блеяли, притворяясь, что пишут сами, а их интерес к крылатому копытному носит сугубо природоведческий характер.

С писателями Вовчик вел себя без церемоний. Сказывался большой опыт общения и знание контингента. Подходил и, решительно дернув дверцу холодильника, заглядывал внутрь. При этом Рина всякий раз вспоминала шныровскую пословицу «Дайте мне заглянуть в ваш холодильник, и я расскажу вам, кто вы».

Опыт Вовчика простирался так далеко, что он ухитрялся усмотреть даже то, что было упрятано очень далеко.

– Это что там у вас из пакетика торчит?

– Майонезик, изволите видеть! – с готовностью отвечали ему пишущие про заек.

– Нет, другое. Такое вот красненькое! Не икра, нет?

– Что вы! Какая икра в наше кризисное время! Это кетчуп! – блеял писатель, ухитряясь одновременно жадно тискать шею осла.

Вовчик деловито хмыкал и, прихватив кетчуп, сгружал в рюкзак консервы, причем нередко внимательно проверял дату. Не у всех, но у некоторых проверял.

– А то есть тут некоторые… хитрые… – намекал он грозно, и писатели смущенно опускали глаза.

Потом Рина с Вовчиком поднимались на следующий этаж.

– Кто там? – пугливо спросили из-за обитой кожзаменителем двери.

– Осел! – простуженно сказал Вовчик.

За дверью задумались. Потом пропищали:

– Хорошо, возможно, я вам открою. Только проводите его быстрее, чтобы не было сквозняка!

Вовчик шепнул на ухо Рине:

– Вечно с ним так. Без двух шапок на улицу не выйдет! А пишет про спецназ. Как-то почитали его с Оксой, так едва в живых остались! На каждой странице треск позвоночников и разрывы снарядов!

В квартире напротив обитала грузная дама, курящая трубку. Она опустилась перед осликом на колени и, обняв его за шею, пророкотала басом:

– Ну, здравствуй, друже! Поможешь с финалом романа?

Вовчик открыл холодильник. В холодильнике у дамы был только холод.

– А где еда? В прошлый раз хоть вареная картошка была! – спросил он, но робко, потому что даму с трубкой, видимо, побаивался.

– Увы, дорогой мой, я ее съела. В каждом писателе и актере живет противный капризон. Ему очень трудно быть хорошим человеком… Ну все, прочь-прочь, уводите осла! Мой роман, кажется, дозрел!