Глубина

Однако к ней с потрясающей ясностью пришла правда, когда Кэролайн проходила мимо нежно воркующей пожилой пары. Марк несчастлив.

И она тоже.

Брак был таким поспешным. Прежде все было лишь в теории, безумная путаница планов, взволнованный шепот и покупки в последний момент. А теперь они заключены в клубящуюся массу тайн, связанные вместе и неизбежно плывущие к далеким берегам. И нет пути назад.

* * *

Когда Кэролайн постучала, дверь в каюту Стеда ей открыл Бенджамин Гуггенхайм. Она встречала его за ужином и испытала облегчение, увидев снова.

И улыбка, которой он ее одарил, свидетельствовала, что он тоже рад новой встрече. Гуггенхайм был окутан табачным дымом, в руке тлела недокуренная сигара.

– Вы одна, миссис Флетчер?

Она узнала выражение его глаз – нерешительно-игривое. Он был женат, при детях примерно ее возраста, если Кэролайн правильно помнила газетную статью, которую когда-то читала, однако было известно, что в путешествие он отправился с любовницей, французской певицей. Кэролайн не была наивна, она знала, что подобные договоренности – обычное дело, пусть они и редко совершаются столь напоказ. И все же Гуггенхайм произвел на нее хорошее впечатление во время их беседы за ужином: он не выглядел мужчиной, которого женщины интересуют лишь как предмет завоевания.

Чувствуя, как от этой мысли вспыхивает лицо, Кэролайн оглядела каюту Уильяма Стеда. Он преобразил все пространство. Кэролайн представлялось, что изначально все было как и у нее: квадратная коробка, обшитая деревянными панелями, со столом и четырьмя узкими стульями, с унылыми электрическими бра на стенах. Но здесь свет был выключен, вместо него принесли пару изящных серебряных канделябров с длинными свечами, увенчанными колеблющимися огоньками. Дополнительные стулья стояли кольцом вокруг стола, который теперь украшала ниспадающая белая скатерть. Иллюминатор был оставлен приоткрытым и впускал звуки снаружи: приглушенные разговоры и смех. Этому мистеру Стеду каким-то образом удалось создать нужную атмосферу. Гуггенхайм упоминал, что англичанин – известный оккультист. Быть может, он хранил все атрибуты при себе, в коробке, как коммивояжер.

Кэролайн, несмотря на принятый порошок, ощутила нервную дрожь.

Мадлен Астор, очевидно, сумела уговорить своих друзей присоединиться. Сэр Космо и леди Дафф-Гордон уже сидели за столом, последняя – с озорной улыбкой на лице. Она не ждет, что из этого что-нибудь выйдет. Для нее это просто забава.

Места за столом уже заняли и Асторы. Джон Джейкоб кивнул Кэролайн, однако в целом выглядел несчастным. Кэролайн не могла сказать наверняка, явился ли он сюда лишь затем, чтобы угодить супруге. Мадлен расположилась при нем, гордо вздернув подбородок. Ее лицо было накрашено самыми модными средствами – темные изогнутые брови и пухлые алые губы, – и все же милая округлость делала ее больше похожей на школьницу, нежели на светскую даму. Так молода. И беременна: живот был заметен даже под юбками искусно сшитого вечернего платья.

Нигде не было видно боксера, мистера Боуэна. Несомненно, ни у кого и мысли не мелькнуло его пригласить, хотя мальчика спас именно он. На мгновение Кэролайн представила, что бы сказал Марк: для этих богатых людей любой, кто не принадлежит к их классу, невидимка.

– Могу я проводить вас к месту? – Гуггенхайм подтолкнул Кэролайн к столу, положив руку ей на поясницу. – Мои друзья повально увлеклись оккультизмом, – пробормотал он, – однако должен признать, что нахожу его скучным.

Последние слова Гуггенхайм прошептал, щекоча теплым дыханием ей ухо.

– Не верите в жизнь после смерти?

Вопрос был искренним; Кэролайн вдруг поняла: она надее-тся, что он лучше ее знает правду. Сможем ли мы когда-нибудь сбежать?

Он отодвинул для нее стул.

– Я не против самой концепции, попрошу заметить, но никому не удалось удовлетворить меня доказательствами. Пока, во всяком случае.

Гуггенхайм выпустил в воздух колечко дыма, и по его губам скользнула озорная улыбка.

– Однако если мы пытаемся выяснить, что же зачаровало того мальчика… Я поставил бы на сирен. Всегда был неравнодушен к этому образу. Знаете, эдакие морские нимфы, что околдовывают мужчин своей песней и заманивают, чтобы те разбили свои корабли о скалы и погибли. – Он улыбнулся и покачал головой. – Не знаю, что говорит обо мне такое увлечение.

– Что вы романтик.

– Очень льстящее мне толкование, миссис Флетчер. Однако не могу сказать, что с вами все согласятся. – Гуггенхайм усмехнулся, и Кэролайн на мгновение ослепил блеск его зубов.

Пока хозяин вечера доставал из открытого чемодана вещи, разговоры за столом стихли. Первой появилась чаша, украшенная красивым восточным узором. Стед положил в нее что-то и чиркнул спичкой. К потолку потянулась тонкая струйка дыма, и комнату наполнил мускусный запах.

– Благовония, Уильям? – спросила леди Дафф-Гордон.

– Особая смесь, которую я обнаружил в Гималаях. Ее используют монахи, когда желают пообщаться со своими умершими.