Глубина (сборник)

Прости, незнакомый мне человек. Ты верил в чудеса и прыгал в разноцветье виртуального мира. Но вот, память о тебе лежит здесь, а где-то в настоящем твоя могила зарастает бурьяном. Твои друзья приходят сюда, затратив полдоллара, а земля, принявшая твой прах, рождает новую жизнь. Может быть, честнее было бы твоим друзьям потерять час-другой жизни — чтобы глотнуть водки на твоей настоящей могиле?

Свобода. Не мне судить!

— Я слушаю тебя, Дима, — говорю я.

У Дибенко красные, словно от недосыпания, глаза. У него мятое лицо. Он втащил меня в чудо — которому я не нужен, он расправляется с дайверами, как со слепыми котятами. Но он создал этот мир, и я обязан его выслушать.

— Не спрашиваю, как ты вырвался, Лёня, — произносит Дибенко. — Я понимаю, ты всё-таки получил свою награду…

— Какую ещё награду? За что?

— За предательство, — Дибенко смотрит мне в глаза. — Что, слово коробит? А ведь это предательство! Всех нас, всех людей, что живут сегодня! Ты смог стать его другом. Я знал, что ты это сможешь, знал, потому и нанял тебя, именно тебя! Зря, наверное. То, что я мог предложить — гроши…

— Дима, ты понимаешь, чем стала виртуальность?

— Свободой!

— Тогда в чём ты меня упрекаешь? Мы не в праве требовать от Неудачника ничего! Ни-че-го!

— Почему же не вправе? — Дибенко облокачивается на надгробие «верящего в чудо» и усмехается: — Да, пусть не формулы и чертежи… не вакцины и рецепты справедливого общества. Но хоть надежду он мог нам дать! Нам, всем! Если он пришёл — значит, всё будет хорошо! Если он есть — значит, мы не захлебнулись свободой!

Кажется, я снова чего-то не понимаю!

Но Дибенко продолжает, и я молчу.

— Думаешь, я знал, что делаю? Тогда… Нет! Я напился! В драбадан, в дрызг, в стельку! Прилип к машине, а спать не хотелось, и играть тоже не хотелось, работа поперёк горла стояла, начал подбирать цветовую палитру, ритм изображения… очень хотелось музыку наложить, а машина дохлая была, без саунд-карты!

Значит, не врут легенды…

— Я не знаю, как! — кричит Дибенко. — Это она захотела родиться, а не я её родил! Это глубина, глубина пришла сквозь меня — в мир! Я понял, я почувствовал, но я — не творец! Лишь проводник, перо, которым двигала чья-то рука! Издалека, сквозь мрак, сквозь тишину — дотянулась, и заставила сделать! Её! Дип-программу!

У меня дрожь проходит по телу, и не потому, что Дмитрий сказал о тишине. Просто и мне это чувство знакомо. Ужас творца, который не понимает, как и что он создал.

— Меня одни называют гением… — человечек с синяками под глазами хватает меня за руки. — Другие — тупицей, нашедшим жемчуг в навозной куче! А ведь всё неправда! Сквозь меня глубина пришла в мир. Значит — кому-то это было нужно! Не сейчас… потом…

Дибенко смотрит на меня, жадно и восторженно. Шепчет:

— Он хоть что-то тебе сказал? Хоть намекнул… откуда? Год, век, тысячелетие?

— Дима… — бормочу я. — Да с чего ты взял…

— Когда ты ушёл… — шепчет Дибенко. — Ты попал в капкан, ты не мог вырваться с моей машины. Но ведь ушёл… снёс всю информацию с дисков и ушёл! Это он тебя научил, дайвер? Он?

На него жалко смотреть. Я так не люблю жалость — она убивает не хуже ненависти, но Дибенко хочется пожалеть.

Вот только голос, голос у него не тот. Так может унижаться прославленный актёр в трагической роли…

— Ты представить не можешь, — говорит Дибенко, — сколько сил я на это положил! Чем рискнул… положением в совете директоров «Аль-Кабара», агентами в «Лабиринте»… Ты не поймёшь, вы, в России, до сих пор не понимаете… А я ведь тебя расколол! Отследил канал! Я знаю, кто ты! Леонид, я знаю твой адрес в Диптауне! Компания «Поляна», квартира сорок девять. Ты в моих руках! И настоящий адрес узнать могу! Но я ведь не угрожаю! Я прошу… будем вместе!

Словно время пошло по кругу — уже не Гильермо, а Дмитрий Дибенко протягивает мне руку.

— Они не могут понять, — шепчет он. — Всё, что угодно. Пришельцы из параллельных миров, инопланетяне, машинный разум… Нет этого! Ничего нет, кроме нас! В дне вчерашнем, и в дне будущем — только мы!

Я понимаю…

— Можно верить, а можно смеяться, — Дибенко ударяет кулаком по несчастному памятнику. — Но единственное, что не имеет границ — это время. Компьютерная сеть живёт и будет жить, и память об этом пареньке переживёт всех нас! Информация не имеет границ во времени. Неудачник, он заглянул в прошлое человечества. Из того прекрасного далёка, до которого нам не дожить, из будущего Земли — он шагнул в детство виртуального мира. Ну пусть, пусть мы безобразны и дики! Но хоть что-то он может сказать? Дать нам… веру…

— Дмитрий, но почему? Почему ты так решил?

— Потому что знаю! — Дибенко заглядывает мне в глаза. — Не мог я случайно создать дип-программу! Это всё равно, что с завязанными глазами стрелять — и попасть в тысячу мишеней подряд! Я никакой не гений, я обычный человек. Просто там, в будущем, решили создать виртуальность. Может быть, это было предопределено. Может быть, им просто нужен был плацдарм… смотровая площадка, чтобы заглянуть в наш мир. И я стал… пером в чьей-то руке…

— Плацдарм? — переспрашиваю я. — Плацдарм — это война.