Глубина [сборник]

Невидимый поводок визжит, но держит. Тугая резина облепляет лицо.

Темный Дайвер прыгает вперед, мимо Пата, и выскакивает в коридор.

— Пат! — кричу я.

— Оно не стучит, — удивленно сообщает Пат то, что я уже понял.

Я успеваю его подхватить, когда он начинает падать. Успеваю уложить на пол. Только ничего это не меняет, его сейчас может спасти разве что массаж сердца, сильный, профессиональный, беспощадный, до синяков, до сломанных ребер — лишь бы качать кровь сквозь маленькое глупое тело, дать продержаться безрассудным мозгам…

— Пат! — Чингиз ухитряется вскочить, опрокидывая тяжеленное кресло, и на четвереньках подползает к нам. — Пат!

А он умеет… я вижу, как его руки складываются на груди мальчишки, ударяют, пытаясь оживить сердце…

Не так! Не через глубину! Не через дорогой и безопасный виртуальный комбинезон, который превратит сильный толчок в легкое касание…

Напрямую. В реальной жизни, в реальной квартире, где сейчас Пат сползает с кресла, царапая грудь, будто хочет добраться до остановившегося сердца…

— Чин, я умираю? — шепчет он одними губами.

Краем глаза я вижу, как встает Падла и походкой пьяного зомби пытается идти к нам.

Глубина…

Звон невидимой цепи. Удар о пустоту. Я не могу выйти!

Да это и не спасет, я у себя дома, я далеко. Нужен тот, кто рядом.

— Выходи! — кричу я на Чингиза, который все пытается делать массаж сердца из глубины… — Выходи, придурок! Где у тебя терминал?

Чингиз только бросает обезумевший взгляд куда-то вверх, и я все понимаю. Далеко. Не с нашими полуживыми телами ползти через просторы виртуальной квартиры. Чингиз сейчас может быть в нескольких метрах от Пата, за стеной, совсем рядом; вот только здесь, в глубине, это будет очень долгий путь…

— Выходи так! — кричу я. Будто забыл, кто передо мной. Будто это в силах обычного человека, не дайвера — вырваться из радужной метели, содрать с себя шлем, успеть… — Выходи, сука! Это все — обман! Все — иллюзия!

Глубина…

Пат уже ничего не говорит. Только смотрит мутнеющим взглядом, а может быть, и не смотрит вообще, это все наши надежды, переплавленные лживой глубиной в иллюзию жизни.

— Я не умею! — кричит Чингиз. — Я не могу!

Дрожь поводка. Звон цепи. Стены вокруг. Мне не вырваться, но это ничего и не решит. Это может сделать лишь Чингиз.

Глубина…

— Умеешь! Можешь! Должен! — кричу я. И отвешиваю ему пощечину. Со всей дури. — Ты должен! Должен — значит можешь!

Ты не всегда была доброй со мной, глубина. И я любил тебя не всегда. Только в сказках бывает иначе. Но я верю, что ты не просто тупая, бездушная линза, наведенная на наши души, распластанные на стекле. Ты что-то большее. Ты сложена из всех нас, ты выстрадана нами, мы давали тебе все, что могли. И зло, и добро, и ненависть, и любовь. Что-то новое должно было родиться в тебе, и я не верю, не хочу верить, что это новое — жестоко и беспощадно.

Я не за себя прошу. Не за Чингиза или Падлу. Даже не за Пата. За всех нас. За тех, кто входил в глубину, кто сейчас в ней, за тех, кто войдет.

Потому что стоит Пату умереть — и ты станешь другой, глубина.

Навсегда.

Мы проиграем не оттого, что Темный Дайвер получил свой вожделенный файл. Мы проиграем, если умрет этот мальчишка, не блистающий хакерскими талантами; пишущий слово «обезьяна» через «а»; недостойный, наверное, по мнению Темного Дайвера, вечной жизни в виртуальности.

Мы все проиграем.

Даже ты, глубина…

Я смотрю в глаза Чингиза. Я вижу его страх, вижу его отчаяние, вижу, как он ломится в невидимый барьер…

Глубина…

И что-то происходит.

Будто между нами протягивается нить.

Будто осколки синего льда, будто лепестки алого пламени пляшут теперь в глазах Чингиза.

Будто он прыгает в бесконечную пропасть…

— А… — выдыхает Падла, когда тело Чингиза мутнеет, теряет цвет и растворяется в воздухе. — А?

— Делай массаж сердца! — кричу я. — Делай Пату массаж сердца!

Это смехотворно — слабые постукивания магнитных катушек в комбинезоне, иллюзия удара, иллюзия прикосновения, это не может ничего решить, но пусть Падла будет пытаться помочь — пока где-то в настоящем мире Чингиз сдирает с головы шлем и, вырывая из гнезд кабели, выбегает из комнаты.

Пусть.

— Я убью этого ублюдка! — ревет Падла, неумело давя на грудь Пата. — Клянусь! Убью! С дерьмом смешаю!

— Он — мой! — отвечаю я, вскакивая.

Тело уже мое. Тело готово слушаться.

Может быть, кончилось действие заряда. Открутила свое серая спираль.

А может быть, иногда надо все отдать, чтобы что-то получить.

Мне все равно.