Глубина [сборник]

— Привет, — бросает она. — Посиди тихонько, ладно?

Киваю, стою и оглядываюсь. На стенах акварели — незнакомые, почти на всех горы, туман, сосны. На первый взгляд кажутся однообразными, словно творения халтурщика к еженедельной распродаже. Но всматриваюсь внимательнее и одобрительно киваю. Это не штамповка набитой рукой, а просто цикл.

— Как бы ты их назвал? — спрашивает Вика не оборачиваясь. Ей хорошо, у нее зеркало.

— Даже не знаю, — признаюсь я. — У меня всегда были проблемы с названиями. Ну, например…

Прохожу вдоль стены, осторожно касаясь рамок. Горы, или одна гора — но в разных ракурсах, густые плети тумана, впившиеся в склоны сосны. Утренний холод и сухой жидкий воздух. Звенящая струя ручейка, шорох ветра — словно картина способна передавать звук.

— Лабиринт, — говорю я. — Лабиринт отражений.

Вика красит губы. Задумчиво соглашается.

— Можно… главное, что непонятно. С такими названиями лучше покупают.

— Это твои картины?

Последние дни я потрясающий тугодум.

— Да. Не похоже на меня?

— Похоже. Но я думал, ты просто подобрала их со вкусом.

— Ну и мужики пошли. — Вика наконец встает. На ней белое льняное платье до колен, босоножки, серебряный кулон на цепочке. — Это комплимент при первом свидании?

— При втором, — пытаюсь я отшутиться.

— Нет, при первом. Утром — это была работа.

— Тогда начинаю говорить комплименты, — бормочу я. — Ты умная, красивая, талантливая…

— Добавь — пунктуальная. — Вика стягивает волосы белой ленточкой.

— Нет, лучше добавлю — щедрая. Продавать такие картины — подвиг.

— Ерунда, — легко отмахивается Вика. — Я продаю реальные оригиналы. А эти — остаются у меня. Они лучше.

Вика не замечает, какую промашку допустила. Я этому безумно рад. Торопливо говорю:

— Чем лучше?

— Они звучат.

Так вот в чем дело. Мне не послышался шум ветра и плеск воды из картин.

— Рождается новое искусство, — говорю я.

— Давным-давно родилось. И не одно. Просто нам пока непонятно, что это искусство. Когда пещерный человек рисовал на стенах оленей, это тоже не сразу признали творчеством.

— Если так, то весь Диптаун — произведение искусства.

— Конечно. Не весь, но местами — несомненно. Иди сюда.

Вика бесцеремонно хватает меня за руку, подтаскивает к окну.

— Смотри!

Вот оно что. Вика рисовала с натуры… только существуют ли в реальности такие горы?

Центральный пик — наверняка нет. В нем километров десять высоты, он вырывается из горной цепи, словно гордый бунтарь. Облака кружат вокруг вершины, бессильные накрыть пик своей шапкой. Гора, словно слоями нарезана — темная зелень лесов, салатная полоска альпийских лугов, снежное кольцо и серый, мертвый гранит вершины.

Между нашей хижиной, а она тоже стоит на порядочной высоте, и пиком-гигантом раскинулось озеро. Не очень большое, но идеально круглое, я сказал бы — нарисованное, не будь оно таким живым. Вода темно-синяя, тяжелая, на грани льда.

Я молчу.

— Не боишься, что это фирменный антураж для привередливых клиентов? — спрашивает Вика.

— Еще чего. Обойдутся.

Мы смотрим на горы.

— Долго рисовала? — тихонько спрашиваю я.

— Два года, — беспечно говорит Вика.

Киваю. На это можно потратить и больше. Это не штампованные заоконные красивости, продающиеся на каждом углу. Мне кажется, что, если я возьму даже очень сильный бинокль, домысливать ничего не придется. Картина сделана полностью — во весь объем.

— Очень хочу туда спуститься, — говорит Вика, глядя на озеро.

Молча киваю, соглашаясь.

— Страшно. Дорога очень сложная, — вздыхает Вика. — Если привязать веревку к окну, то на вон ту тропинку можно выбраться запросто. Но по северному склону полгода как прошел оползень. Тропинку наверняка завалило.

Я поворачиваюсь к ней, смотрю в глаза.

Нет, она не врет и не смеется.

— Ты хочешь сказать, что это все — живое? — спрашиваю я. — Туда можно войти? Подняться на пик, искупаться в озере?

— Вода ледяная, простудишься.

— И все это живет? Падает снег, идут лавины, случаются бури?

Вика кивает.

— Чтобы держать такое пространство, нужен отдельный сервер!

— Два сервера. Один полностью занят, другой еще все заведение держит.

Глотаю холодный воздух. Спрашиваю:

— Так… зачем ты здесь работаешь? Тебя любая фирма возьмет пространственным дизайнером, только позволь заглянуть в это окошко!

— У меня свои причины, — говорит Вика, слегка повышая тон, и я понимаю — вопрос неуместен.

Свобода для всех и во всем.

Может быть, ей нравится быть виртуальной проституткой?

— Спасибо, — говорю я.

Вика недоуменно хмурится.

— Спасибо, что позволила это увидеть, — объясняю я. — Ты ведь не каждого сюда пускаешь?

— Не каждого. А ты покажешь мне свои картины? — с улыбкой спрашивает Вика. Я вздрагиваю. — Ты сказал, что не умеешь придумывать названия. Значит, приходилось этим заниматься.

Вот так. Я тоже сглупил. И, подобно Вике, не заметил своей оплошности.

— Я давно не рисую, — признаюсь я. — Так получилось. Может, и к лучшему, все равно мне такое не по силам.

Вика даже не пытается вежливо спорить. Она знает себе цену.

— Знаешь, я хотел пригласить тебя в ресторан, — говорю я. — Если ты согласишься…

— Нет.