Глубина в небе

Он и в самом деле был до сих пор сержантом, но звание мало что значило. Аннерби был один из тех кобберов без звания, под чью дудку плясала вся военная бюрократия. В молодости он знавал таких, и казались они ему далекими, как сам Король. Теперь… теперь он был так занят, что даже визит к другу приходилось рассчитывать до минуты, подводя баланс, во что может обойтись задержка в других вопросах жизни и смерти, которые ему решать.

Его слова остановили репортеров как раз настолько, чтобы его группа успела дойти до ступеней. И все равно, может, не надо было этого говорить. Аннерби увидел, как репортеры смыкаются у него за спиной. Завтра его имя уже будет у них в списках. Ах, где те времена, когда все думали, что Дом-на-Холме – всего лишь игрушечное дополнение к Университету? За многие годы эта крыша сильно прохудилась. Сейчас газетчики думали, что знают о Шерканере все.

За дверями из броневого стекла посторонних уже не было. Вдруг стало тихо, и слишком тепло для куртки и леггинсов. Сразу за углом стоял Андерхилл со своим поводырем, так, чтобы репортеры его не видели. В старые времена Шерк вышел бы ему навстречу. Даже во времена его высшей славы на радио он спокойно выходил на улицу. Сейчас служба безопасности Смит добилась своего.

– Ну, Шерк, вот я и приехал.

Я всегда приезжал на твой зов. Десятки лет подряд каждая следующая идея казалась безумнее предыдущей – и снова изменяла мир. Но Шерканер тоже менялся. Первое предупреждение Аннерби получил от генерала в бухте Калорика пять лет назад. Потом до него доходили слухи. Шерканер удалился от активной исследовательской работы. Очевидно, его работа над антигравитацией ни к чему не привела, и теперь Братство, накажи его Бог, запускает плавающие спутники!

– Спасибо, Хранк. – Улыбка была быстрая и нервная. – Младшая мне сказала, что ты будешь в городе, и…

– Маленькая Виктория? Она здесь?

– Да! Где-то в доме. Ты ее увидишь.

Шерк повел Хранкнера и его охрану по главному коридору, все время рассказывая о маленькой Виктории и других детях, о работах Джирлиба и об обучении младших. Хранкнер попытался себе представить, как они сейчас выглядят. Семнадцать лет прошло после похищения… когда он их последний раз видел.

Целый караван шел по коридору: поводырь вел Шерканера, за ним Хранка, за ним его охрану. Андерхилл все время отклонялся влево, и Моби поправлял его, слегка дергая за поводок. Боковое отклонение Шерканера не было признаком умственной болезни – как и его тремор, это было поражение нервов нижнего уровня. Поцелуй Тьмы сделал его очень поздней жертвой Великой Войны. Сейчас он выглядел и говорил, будто был на поколение старше.

Шерканер остановился у лифта – Аннерби не помнил его раньше.

– Смотри, Хранк… Моби, нажми «девять». – Поводырь вытянул одну длинную мохнатую переднюю ногу, помедлил в нерешительности и потом ткнул в щель «9» на двери лифта. – Говорят, что поводыря нельзя научить цифрам. А вот мы с Моби над этим работаем.

У лифта Хранкнер оставил свою охрану. Вверх поехали только они вдвоем – и Моби. Шерканер стал держаться свободнее, тремор поутих. Он ласково погладил Моби по спине и уже не держал поводок так крепко.

– Это должно быть между нами, сержант.

Аннерби вопросительно глянул:

– Мои охранники имеют допуск к Глубоким Секретам, Шерк. Они видели такое…

Андерхилл поднял руку. Глаза его блестели под верхним светом, и казалось, что глаза эти полны прежнего гения.

– Тут… тут другое. Тут то, что я хотел, чтобы ты давно узнал, а при теперешнем отчаянном положении…

Лифт замедлил ход, двери его открылись. Шерканер привез их на самый верх холма.

– У меня теперь здесь кабинет. Раньше он принадлежал Младшей, но так как она теперь произведена в офицеры, она любезно мне его уступила.

Когда-то этот холл был снаружи; Хранкнер помнил, как с него просматривалась тропа в детском парке. Теперь он был огорожен стенами толстого стекла, достаточно прочного, чтобы выдержать давление изнутри, когда снаружи воздух выпадет снегом.

Раздалось гудение электродвигателей, и дверь отъехала в сторону. Шерканер махнул рукой, приглашая своего друга в открывшуюся комнату. Высокие окна выходили на город. Неплохая комната была у маленькой Виктории. Теперь это было логово Шерканера. В углу стоял тот самый кукольный дом из бомбы и спальный насест для Моби. Но господствовали в комнате ящики процессоров и супердисплеи. Они изображали пейзажи Монтрояля с такой цветовой гаммой, которую Хранкнер видел только в натуре. И при этом картины были сюрреалистичными. Тенистые лесистые долины, но с клетчатыми обертонами. Снежные бури над разрывами айсбергов – в цветах лавы. Графическое сумасшествие… дурацкая видеомантия. Хранкнер остановился и махнул рукой в сторону цветов:

– Впечатляет, Шерк, но плохо откалибровано.