Глубина в небе

Полевая связь поддерживает только видео низкой скорости, и потому Фам не видел, чем занята группа Сэмми. Но они все еще шли дальше. Потом раздался голос Сэмми:

– Фам! Мы пробились через обломки в… какой-то университетский городок. Здесь был взрыв, и… – На скорлупках Фама нарисовалась неподвижная картинка от группы Сэмми. Что-то вроде паркового газона, не меньше нескольких десятков местных, бегущих на камеру – никого в скафандре. Но возле потолка клубилась пыль и обрывки бумаги. В наушниках стоял высокий свист заметной утечки воздуха.

Второй кадр был почти сформирован и показывал людей Сэмми за работой с промышленными аппаратами заделки. Неизвестно откуда появилась большая толпа, среди них дети – скорее всего, это в одной из перевернутых башен. В наушники вернулся голос Сэмми:

– Фам, это мой народ!

Фам вспомнил, что тарелская ветвь семьи Сэмми Парка связана с университетом. Черт!

– Не отвлекайся, Сэмми. Здесь жилая площадь больше, чем во всех городах средней планеты. Нулевые шансы, что мы…

– Не нулевые… – Голос то пропадал, то появлялся. – …не сказал вам, казалось, что это мелочь. Я постарался, чтобы «Далекий Привет» опустился возле Политехнического.

Черт и еще раз черт!

– Послушайте, Фам, мы можем их спасти! Но этого мало – они нас ждали! Здесь кое-кто из людей Суры. Они достали план главных коммуникаций… и некоторых программных изменений, внесенные нынешним режимом. Фам, они говорят, что знают, где есть дыры!

Может, и хорошо, что у Сэмми оказались свои дела – люди Кенг Хо в наземной схватке были довольно жалкими бойцами. Но с планом ядра коммуникаций у них оказывался сильный рычаг против правительства и его сети управления.

Через десять килосекунд Фам связался с психами, которые называли себя правительством: полдюжины красноглазых морд, уже ничего не соображающих. Главный был одет в униформу, которая могла когда-то принадлежать служащему парка. Конец цивилизации.

– Вы ничего не можете сделать, кроме как ухудшить свое положение, – сказал им Фам.

– Чушь! Мы владеем Тарелском! Мы уничтожили вас и этих дармоедов на Мареске. У нас хватит ресурсов, чтобы Тарелск мог жить сам по себе. Покончим с вами и наведем новый порядок.

Потом изображение задрожало и исчезло. Фам не знал, то ли оно было отключено намеренно, то ли система связи сломалась.

Но это не играло роли. Разговор длился достаточно долго, чтобы определить промежуточные узлы. У сил Фама Нювена были аппаратура и программы, о которых не слыхали в системе Намчена. При этом – и с помощью местного населения – сумасшедшему правительству осталось жить не более нескольких килосекунд.

Когда его не стало, началась самая трудная часть Спасения.

39

Великое Собрание Кенг Хо началось через 20 Мсек после этого. Солнечная система Намчена стала зоной катастрофы. Алчин почти опустел, его население жило в лагерях на Намчене, но не голодало. Мареск, меньшая луна, был радиоактивным пожарищем; его восстановление будет работой столетий. Там погиб почти миллиард. Но последние грузы продовольствия были спасены, автоматика внешних агротехнических систем восстановлена, и это уже было хорошо для двух миллиардов уцелевших на Тарелске. Автоматика Намчена грохнулась и работала в пределах разве что десяти процентов от своей эффективности до катастрофы. Те обитатели системы Намчена, которые до этого момента дожили, ее восстановят. Не будет вымирания, не будет темных веков. Внуки уцелевших будут дивиться ужасам того времени.

Но цивилизованного места для Великого Собрания все равно не было. Фам и Сура придерживались прежнего решения. Собрание пройдет у разлома Брисго, самого пустынного места в середине системы. По крайней мере, там не придется ни смотреть на разрушения, ни решать местные проблемы. От разлома Брисго планета Намчен и ее три луны смотрелись только зелено-голубоватым диском и тремя точками света.

Сура Винж потратила последние ресурсы своего астероида на строительство временной базы для Собрания. Фам надеялся, что успех Кенг Хо произвел впечатление на Суру.

– Мы спасли цивилизацию, Сура. Теперь-то ты мне веришь? Мы не обязаны быть всего лишь жуликоватыми торговцами!

Но Сура Винж была уже очень стара. На рассвете цивилизации медицинская наука обещала бессмертие. В первые тысячелетия прогресс шел семимильными шагами. Достигли рубежа двухсот лет жизни, даже трехсот. Дальше прогресс пошел не так быстро и куда дороже. И постепенно человечество рассталось с еще одной наивной мечтой. Анабиоз может отложить смерть на тысячи лет, но даже при лучшей медицинской поддержке нельзя ожидать более пятисот лет реальной жизни. Это был последний предел, достигнутый человеком. И добраться до него было ох как не дешево.

Самоходное кресло Суры было больше похоже на передвижной госпиталь, чем на мебель. Руки ее дрожали, слабые даже в невесомости.