Глубина

— Я потерплю, — ответил я, нервно сглотнув. Холодная игла коснулась руки. Небольшой нажим, и она скользнула под кожу. Я знал, что еще есть шанс остановить это безумие, но упорно продолжал молчать, будто кто-то заклеил мне рот скотчем.

Эмми сняла жгут, надавила на ножку шприца, и тягучая масса перекочевала в мои вены. Первые несколько секунд я вообще ничего не почувствовал, не было ни боли, ни любого другого неприятного ощущения. Я даже вздохнул с облегчением, подумав, что Амаранта специально преувеличила дискомфорт от воздействия зелья, рассчитывая испугать меня, чтобы я отказался от укола. Но прошло всего лишь несколько секунд, и началось…

Первой оказалась рука, в которую был сделан укол, по ней словно прошел сильнейший разряд тока, и я невольно отдернул ее. Шприц упал на пол и закатился под кровать. Все это я видел как в замедленной съемке. Эмми и Дима наклонились надо мной и что-то говорили, но их слова звучали так, словно их сначала записали на пленку, а затем прокрутили на медленной скорости. В итоге получались отдельные растянутые звуки, никак не желающие складываться в слова.

Но в следующее мгновение я забыл и о них — по телу прокатилась волна боли. Наверное, я кричал. Уверен, что так и было, потому что молча терпеть такое вряд ли кому-то под силу. Огромная, всепоглощающая лавина накрыла меня с головой. Каждая малюсенькая клеточка тела корчилась в судорогах.

Потом боль отступила. Не знаю, как скоро это произошло, лично мне показалось, что я мучился целую вечность, и что теперь так будет всегда. На смену пришло новое ощущение. Центр моего организма, самый важный орган в человеческом теле, вечный двигатель жизни — сердце — билось в совершенно невозможном ритме. Так, наверное, чувствуют себя при аритмии. Ритм биения был неровным, он то ускорялся, то замедлялся, а потом вдруг вообще прекратился. Я с ужасом прикидывал, забьется ли мое сердце снова. В ту секунду я полагал, что умираю, и это, по сути, соответствовало действительности. Наверное, будь это не зелье, а обычная кровь вампира, сердце больше не издало бы ни звука. Но благодаря травам, заглушившим яд, мой мотор снова, сначала потихоньку, а потом все быстрее и быстрее, возобновил свой ритм.

Завершилась вторая стадия, и почти сразу началась третья. Не успел я перевести дух, как почувствовал легкое покалывание в кончиках пальцев. Сначала это было даже приятно, но потом, по мере того как ощущение нарастало, становилось все более невыносимо. И вот меня уже всего колотило. Я не владел собой, меня трясло, как в лихорадке. Не сумев усидеть на кресле, я упал на пол; Эмми попыталась меня удержать, но даже она, при ее-то силе, не была на это способна.

Я выгибался и бился в конвульсиях, как при эпилептическом припадке. Во время очередной судороги, видимо, сильно стукнулся головой об пол, потому что свет внезапно померк, и я провалился в обморок, чему, кстати говоря, был даже рад.

Когда я снова открыл глаза, боль прошла, но что-то неуловимо изменилось, хотя я пока не мог понять, что именно.

Я лежал на полу, глядя в потолок гостиничного номера. Левая рука сильно чесалась, и я стал с остервенением раздирать ногтями повязку, пытаясь добраться до кожи. Сорвав бинты, провел пальцами по руке и с удивлением осознал, что кожа абсолютно гладкая. Ни следа от недавней раны. Даже шрамы, которые, несомненно, должны были напоминать о приключении в пансионате всю мою оставшуюся жизнь, затянулись.

Я резко сел, чувствуя приятную легкость во всем теле. Голова должна была непременно закружиться от такого рывка, но этого не произошло. Оглядевшись вокруг, я заметил, что на меня пристально смотрит брат, устроившийся на кровати у моих ног. Эмми сидела в кресле и так же внимательно следила за моими движениями.

— Как ты? — спросил Дима.

Вопрос брата вернул меня в реальность. Я вздрогнул от звука его голоса, пронзившего меня насквозь, настолько громким он был, и попросил:

— Ты мог бы не кричать?

Дима удивленно посмотрел на Эмми и уже тише поинтересовался:

— Хочешь посмотреть на себя в зеркало?

Я пожал плечами, его предложение не особо меня заинтересовало. Гораздо важнее было то, что происходило внутри. Энергетические токи бежали по венам, наполняя организм силой. Я не просто знал, что теперь могу свернуть горы, а ощущал это физически. Подняв руки к глазам, посмотрел на них. Так и есть, рана полностью затянулась.

От созерцания своих почти беспредельно могущественных рук меня отвлек Дима. Я поднял голову на его оклик и столкнулся взглядом с собственным отражением в зеркале.