Глубинка

Металлические рельсы холодно загудели. Вдалеке как бы удивленно появились два ярких золотых глаза локомотива, а вскоре подъехал и сам поезд. Неважно, куда он поедет – главное, что поедет. Железная махина остановилась и дружелюбно распахнула двери. Войдя в вагон, я сразу же отдал свой билет на проверку кондуктору. Она исподлобья смерила меня долгим взглядом, изучив с подозрением мою фигуру, после чего указала направление, в котором находилось мое железнодорожное лежбище.

Начал пробираться через тесные ряды вялых пузатых туш и высунувшихся в проход волосатых лодыжек. Запахло теплым ароматом вареных яиц и цыпленка табака. Где-то негромко шумело продажной рекламной разноголосицей радио. В полном атрибутами старой жизни вагоне были наглухо закрыты все окна, в связи с чем вокруг в изобилии кружили многочисленные мухи, вольготно летавшие между рядами тухлой человечины.

Не раздеваясь, я подтянулся и лег на свою верхнюю полку, а уже через пару минут поезд плавно отошел от платформы и устремился прочь от грязного города, набирая скорость.

Колеса ритмично стучали под железным вагонным полом, а за тонкими и пропахшими застарелым перегаром грязными шторками растянулись бескрайние поля. Люди с нижней полки захотели пересесть наверх, но я им не уступил. Недовольное бормотание моих вынужденных соседей вскоре стихло, а я закрыл глаза и под звуки колесного перестука вскоре нечаянно задремал.

Первый день

Меня выставили из уютного теплого вагона в зябкую прохладу внешнего мира.

Шелест листьев и стужа в тиши, колыхание колосьев на свежем ветру… Мой поезд скрылся вдали, а я остался стоять в одиночестве посреди заброшенного и опустевшего поля. Тучи темным швом прострочили небо, густой лес рядом как бы манил зайти в его капкан. Исполинские и величественные кроны деревьев жестикулировали, подавая мне непонятные знаки своими ветвями.

Казалось, будто я попал в чей-то непробудный страшный сон, в глубине которого обязательно должно прятаться мерзкое чудовище, способное на ужасные вещи. Буквально все здесь напоминало мне зацикленную кассету, будто я уже бывал когда-то в этом диком пшеничном поле и видел сухие деревья, но напрочь забыл об этом. От каждого колоска сквозило некоей фальшивостью, расплывавшейся в глазах темной дымкой.

Скорее всего, я просто перенервничал и сам напридумывал себе страхов на пустой желудок.

Неподалеку виднелась изрядно изуродованная рекламой остановка. Я пошел к ней по чавкающей влажной землей полузаросшей тропинке, продираясь через колючие сорняки и траву.

На скользкой и ржавой железной стенке остановки висело недавно наклеенное объявление о срочной продаже дома, с указанием контактных данных и адреса. Расположенное рядом расписание свидетельствовало о том, что направляющийся туда автобус должен вот-вот подъехать. Лавки у стоянки не было, поэтому я поставил свой чемодан на траву и уселся на него. Напротив меня виднелся тусклый краешек бетонной платформы, с которой я недавно сошел.

Выходя из вагона, я один за другим ловил на себе печально провожавшие меня взгляды остальных пассажиров. Кондуктор сопереживал мне больше других и даже всунул в мой карман конфискованные у кого-то сигареты. Я не стал отказываться от такого щедрого подарка, хотя выглядело это все довольно странно. Почему обычного путника в моем лице наградили таким почтением? Ведь я им никто…

Закряхтел старенький моторчик подъезжающего уазика. Чуть пошатываясь на сгнивших рессорах, он подъехал к моей остановке. Из мутного оконца водительской двери высунулось неопрятное лицо шофера с тлеющей сигаретой в зубах, пепел от которой устилал ворот его желтой от пота рубашки. Щурясь, он с перекошенным от внутреннего драматизма лицом спросил меня:

– Ну что, будем ехать или до утра так просидим? Но учти, вечером волки прибегут. Это сейчас они боятся поездов, пока день еще не закончился. А ночью здесь составы не ездят, поэтому они вольготно рыщут в поисках добычи.

Каждое свое слово водитель выговаривал с особым трепетом, как бы преподнося его на блюдечке, но вдруг неожиданно резко завершил свой устрашающий монолог:

– Ну, чего глаза разинул? Залезай скорее!

Я запрыгнул на железную подножку, остановившись в проходе. Что-то явно не хотело меня отпускать. Позади остались тяжелые воспоминания и тоска, но в них я долго жил спокойной жизнью и не жаловался. Ностальгия – подлая тетка, пытающаяся найти кусочки счастья в чем-то ужасном. Все-таки лучше обожать что-то, не нуждаясь в ответном чувстве, иначе совсем свихнусь. С любовью в сердце всяко лучше живется. Я отряхнулся от сковывающих мыслей и провалился в мягкое переднее сиденье с поломанной спинкой, откинутой назад.

– Чего молчаливый-то такой? Али в бегах? – с тревогой спросил водила, оборвавший свою речь секундным молчанием. – Да шучу я! – вдруг расхохотался мой незваный попутчик. – Из тебя преступник, как из меня водитель.

Сняв с ручного тормоза древнюю буханку и утирая рукавом слезы от своей же шутки, шофер погнал по усыпанной кочками дороге.