Глубинный путь

Я рассказал Самборскому о визите Макаренко в санаторий и о его неожиданной задержке в Москве. Но причины задержки мне были неизвестны.

— Он здесь очень нужен, — сказал Самборский. — Мы пропускаем двести пятьдесят поездов в сутки только в одном направлении. Это означает — по поезду примерно каждые пять минут. Вы понимаете, с каким напряжением нам приходится работать.

— Но, насколько мне известно, Ярослав Васильевич никогда не относился к своим обязанностям легкомысленно.

— А я его ни в чем не обвиняю. Раз его задержали в Москве, он там нужнее, чем здесь… Но мне пора наверх. Там меня ждет Кротов. Вашей просьбы, Аркадий Михайлович, я не забуду… Будьте здоровы!

— Позвольте и мне вместе с вами, — попросил я. — Мне хотелось бы повидать Кротова.

— Пожалуйста, — охотно согласился Самборский. — Хотя сейчас не лучшее время для дружеских встреч.

Мы проводили профессора до дрезины и вдвоем отправились к подъемному пункту. По дороге Самборский вдруг остановился и сказал мне:

— Послушайте, как гудит стена.

Я прижался ухом к стене. Она немного вибрировала. Я услышал глухой шум. Это за стеной в туннеле проносились электропоезда.

— Шумит почти беспрерывно, — сказал Самборский. — Эшелон за эшелоном проносятся здесь со скоростью тысячи километров в час. И в каждом эшелоне, помимо грузов, более тысячи человек.

Глубинный путь работал на полную мощность. Он был наглядным примером силы, уверенности и точности технической мысли советских людей.

11. Ураган

Самборский шел очень быстро, и я, хотя был значительно выше его и ступал шире, едва поспевал за ним. Маленький инженер всегда отличался необыкновенной подвижностью.

— Вы надолго к нам? — спросил он меня.

Я коротко рассказал ему о своих задачах. Ведь Самборский во многом мог помочь мне.

— Давайте, в таком случае, пройдемся с вами по главным пунктам нашей магистрали, — сказал инженер. — Я сейчас инспектирую туннель, чтобы узнать, можно ли увеличить подачу энергии на все линии Глубинного пути.

— Буду очень рад, если вы возьмете меня с собой, — ответил я.

Мы приблизились к подъемному пункту и вошли в лифт. Устройство кабины явилось для меня новостью. В ней могло поместиться человек пятьдесят. Кабина была оборудована столиками, откидными стульями и сетками для ручного багажа. В одном из углов стоял шкафчик с надписью: «Аварийный запас». В нем имелись продукты и вода на случай, если бы лифт вдруг остановился на полдороге и людям пришлось бы в нем пробыть некоторое время.

— Разве случалось что-либо подобное? — спросил я у Самборского, указывая на шкафчик.

— Нет, — ответил он. — У нас не может быть таких аварий. Этот шкаф мы поставили сюда с расчетом на невероятный случай.

Мы вышли на дневной свет.

Кротов работал теперь наверху, и мне хотелось поговорить с ним о насосах, выкачивающих из туннеля воздух. Хотя воздуха в туннель просачивалось совсем мало, все-таки он влиял на скорость поездов и немного тормозил их. Вот почему хорошо налаженное воздушное хозяйство имело для Глубинного пути исключительное значение.

В последнее время из-за усиленного движения поездов воздуха в туннеле стало больше. Чтобы выкачивать его, энергетики уменьшили подачу энергии всем другим службам, в том числе и вентиляционной. Это в известной степени отражалось на ремонтных работах и на людях, работавших на подземных вокзалах, мастерских и таких местах, как плантации профессора Довгалюка. Самборский считал, что вопрос с вентиляцией необходимо урегулировать.

Выйдя из лифта, мы узнали, что Кротов осматривает сейчас одну из вентиляционных шахт. Шахта находилась недалеко, и пройтись по земной поверхности, да еще в такой чудесный день, было очень приятно.

Я посмотрел на Высокую беседку. Так никто и не собрался ее достроить. Вершины горного хребта, где чуть заметной полоской виднелся водопад Учан-Чан, напомнили мне о недавнем прошлом, о приятной прогулке вместе с Ярославом и Лидой.

Самборский прервал мои воспоминания, заведя разговор о войне. Он рассказал, что прошлой ночью вражеские самолеты пытались бомбить надземные сооружения Глубинного пути. Несколько самолетов было замечено и в этой местности, но рабочего поселка Глубочайшей шахты они так и не нашли.

— Такова современная война, — сказал он. — Видите, куда добираются? Попробуйте защитить такую магистраль, если она не под землей.

— Только бы они вентиляцию не повредили, — сказал я.

Недалеко от станции находились огромные горловины вентиляционных шахт. По одним из них воздух поступал под землю, по другим выходил из туннеля на поверхность. Горловины были так удачно замаскированы, что их можно было увидеть только вблизи, да и то лишь зная об их существовании.

Мы направились к этим горловинам. Стоял ясный день. В ближайшем леске щебетали птицы. Около леска виднелся небольшой поселок.

Мы прошли уже половину дороги от подъемной станции до вентиляционных горловин, как вдруг бешеный порыв ветра сильно толкнул меня и повалил на землю.

Послышались шум и свист. Вокруг сразу полегла трава.

Я хотел подняться, но едва поднимал голову, как сильный ветер снова прижимал меня к земле.