Глубокая борозда

В комнате воцарилось молчание. Павлову вспомнился совсем недавний разговор в Москве. К нему в номер зашел корреспондент московской газеты, просил выступить со статьей о том, как они практически осуществляют планирование сельского хозяйства. Парень оказался разговорчивым, свободно оперировал цифрами государственного масштаба, делал любопытные выводы. Был и такой разговор: еще недавно колхозных и совхозных коров было в стране лишь чуть больше, чем в индивидуальном пользовании. Но вот что любопытно: для общественного стада имелись десятки миллионов гектаров пастбищ, естественных сенокосов, многолетних трав; только кукурузой, а она в основном шла молочному скоту, засевалось более тридцати миллионов гектаров. Плюс к этому — овес, ячмень, другие концентраты. И все же кормов общественному скоту всегда недоставало. А вторая половина молочного стада страны обходилась как-то без посевов силоса и многолетних трав, при очень ограниченных площадях пастбищ. Однако, по данным статуправления, эти коровы давали молока значительно больше, чем колхозные. Откуда же корма?

На этот вопрос Павлов не мог ответить корреспонденту. А Варвара ответила! И ответ тревожный…

— Нагнала вам грусти, Андрей Михайлович, — поднялась Варвара. — Я еще чайку подогрею… — Вернувшись из кухни, присела к столу. — Вообще-то и радости много, Андрей Михайлович… Вот слушали мы по радио, да и по телевизору недавно передавали — про новый пятилетний план. Да вы-то сами на съезде были, все слышали… Обратили побольше внимания и на колхозников. Культуру и быт хотят сделать, как в городе.

Павлов оживился.

Он ведь и выехал в район, чтобы узнать, как восприняты решения партийного съезда.

— Видать, кто-то из деревенских попал на высокий пост, вот и заботы больше, — простодушно заключила Варвара.

В это время хлопнула дверь на кухне. Варвара заспешила туда.

— А, Степан Петрович! — воскликнула она. — Раздевайся, раздевайся! — последнее слово она выкрикнула, забежав в комнату. Убирая со стола стопки и недопитую бутылку, шепнула Павлову: — Председатель колхоза Орлов.

Павлов улыбнулся этой женской хитрости, вышел на кухню. Орлова он знал, когда тот еще работал в колхозе у Соколова бригадиром, парторгом, механиком и заместителем.

Варвара Петровна пригласила гостя к столу.

Орлов начал рассказывать о делах в колхозе. Прошлый неурожайный год притормозил осуществление намеченных планов строительства, особенно культурного, сказался и на оплате труда колхозников. Но все же оплата выше, чем три-четыре года назад. Орлов доволен новым порядком планирования.

— Поначалу как-то непривычно, — продолжал Орлов. — Такого большого-то доверия нам еще не было. А в этот раз… — Он пожал своими могучими плечами, — а в этот раз все прикинули на карандаш, теперь, Андрей Михайлович, убыточной продукции планировать не будем. Один хороший урожай взять бы, тогда мы круто пошли бы. Сейчас все же, — он развел широкими ладонями, — сейчас туго с деньгами, а у нас тут главные деньги делает хлеб!

— И хозяйственный расчет, — добавил Павлов.

— Это само собой. Мы хозрасчет вводим помаленьку. На первое время все, как у Соколова.

Павлов слушает Орлова, а сам вспоминает: об одном хорошем урожае говорил когда-то и Соколов. Было это лет десять назад, когда первый раз была поднята закупочная цена на зерно. И хорошо, что Орлов ориентируется на Соколова: ошибки не будет… А не потому ли у Соколова дела лучше, что его колхозу фактически дали право самостоятельно планировать свое производство? Давно еще, при Павлове, было решено в производственные дела колхоза «Сибиряк» не вмешиваться. И ведь не ошиблись! Разве можно забывать, что именно у Соколова выросли хорошие помощники, которых выдвинули на большую работу: при большей самостоятельности быстрее мужают люди. Павлов спросил о прогнозах на урожай.

— Иван Иванович говорит: будет урожай! Есть признаки… И подготовлены лучше: самые запущенные земли мы в прошлом году пропаровали, почти пятую часть пшеницы по парам будем сеять, а это надежно.

Варвара Петровна поднялась:

— Дорогие гостеньки, разрешите мне на ферму сходить — дойка начинается, а у нас одна доярка заболела…

— Вообще-то и мне надо собираться, — заметил Павлов. — Но к вам есть просьба… Смогли бы вы сами сделать хронометраж работы доярок вашей фермы?

— Это сколько минут на дойку, сколько на кормежку?

— Вот-вот… А на обратном пути я заеду.

— Сделаю, Андрей Михайлович! — пообещала Варвара.

Разговор с Орловым пошел о доярках, о молодежи. Орлов говорил, как и Варвара: жить стали богаче, однако молодежь уходит из деревни.

— А вот на Кубани нет этой проблемы.