Глубокая борозда

— Вчера была! Мы ведь тоже без советчиков не обходимся, у нас свой главный есть — Иван Иванович… Он завтра начнет.

Заговорил Климов, а Павлов посматривает на Вихрову. Для него она все еще Зина… Молоденькая, робкая девчушка… И вот уже опытный хлебороб… И уже морщинки появились.

Не пора ли Зину выдвигать в областной центр? Полезным была бы работником!

— У нас посложней, — вздохнул Климов. — Мы безотвальными пока не обрабатываем, только чистые пары, но на пары сейчас не заехать, много влаги.

В этом же плане высказался и Герасимов. Павлов попытался уяснить стратегию каждого из этих опытных агрономов, задавал вопросы и по мелочам: как обрабатывать самые чистые участки? Нужна ли там культивация? И это, как видно, обеспокоило Вихрову.

— Вы, Андрей Михайлович, так задаете вопросы, как будто хотите уговорить нас снизить агротехнику, отменить культивацию, но этого же, поймите, нельзя делать. Нельзя! Сама природа пошла нам навстречу, а мы скорей за упрощенчество. Кто советует так, тот недобрый для урожая человек.

Павлов сказал, что такой совет исходил от некоторых товарищей, когда шли поиски наименьшего зла: лучше убавить объем культиваций, перекрестного сева, нежели рисковать потерей урожая из-за опоздания с посевом.

— Да вы только намекните на это, многие чудаки сразу ухватятся! — воскликнула Зина. — Нельзя этого делать, Андрей Михайлович…

Рассудительный Климов возразил Зине:

— При большой нужде от перекрестного можно и отказаться, но от культивации ни в коем случае.

— Ну, хорошо, я согласна насчет перекрестного. Но нельзя до начала сева об этом говорить. Может, в ходе сева кое-где придется пойти на это, но нельзя ориентировать. У нас так привыкли к советам сверху, что многие сразу прекратят культивацию и перекрестный сев.

Зину поддержал и Коршун: жива еще «старая закваска» у некоторых руководителей — ищут выход полегче…

Поблагодарив гостей, Павлов задержал Вихрову. Он предложил ей работать в областном управлении сельского хозяйства или в обкоме — инструктором сельхозотдела.

— Это совсем не мое дело, Андрей Михайлович, и я нисколечко не завидую моим товарищам по профессии, работающим здесь. Позвольте уж остаться мне поближе к земле, — добродушно улыбнулась она Павлову. — Тем более, что закрепилась я там. — Помолчала и смущенно добавила: — Замуж выхожу, Андрей Михайлович…

Павлов вздрогнул, удивленно взглянул на Вихрову. Больше десяти лет знает он ее, часто беседовал, но только сейчас увидел, что Зина очень красивая женщина. У него же в сознании хранится только то, что Вихрова — умный, дельный и честный агроном. Ему вдруг стало как-то не по себе, что Зина Вихрова станет женой какого-то неизвестного, может быть, и не очень хорошего человека.

— За кого же?.. — не без смущения выговорил Павлов.

— За секретаря райкома, за Дмитриева…

— Ну, если так, — поздравляю.

На следующий день Павлову позвонили из Москвы и намекнули, что его соседи сеют давно. Теперь Павлов мог спокойно ответить:

— Мы будем сеять в самые лучшие сроки.

Товарищи, побывавшие в районах, сообщили Павлову, что там все же ждали установок по срокам и способам сева. А не дождавшись, кое-кто вспомнил старые приемы: графики сева, специальных уполномоченных.

Все это лишний раз подтверждало общеизвестный факт: доверяй, но и проверяй! Поэтому бюро обкома подтвердило прошлогоднее решение: никаких уполномоченных! Агроном является законодателем полей, и никто не имеет права отменить указания агронома по вопросам агротехники! Никто!

Получилось так, как и предсказывали опытные хлеборобы: погожие дни пришли, поля быстро подсыхали. Начали поступать сообщения о трудовых победах: тракторист засеял за световой день сто двадцать гектаров! На следующий день новый рекорд — уже из Дронкино: сто тридцать два!

К двадцатому мая посеяли семь процентов к плану. Очень мало. Но это был переломный момент. За один день двадцатого мая по области засеяли семь процентов к общему плану, на следующий день — девять, затем десять с половиной.

И потому Павлов спокойно улетел в Москву — на очередной Пленум ЦК.

6

Павлов остановился в гостинице «Москва». И, когда уходил из комнаты, в коридоре встретился со своим собратом из соседней области Егоровым — рослым, лысеющим, с небольшими карими глазами, которые прямо-таки впились в Павлова.

— Ого! Ты, оказывается, уже здесь, — басовито заговорил Егоров, протягивая пухлую руку. — А я утром справлялся, говорят, нет Павлова.

— Я только что прилетел.

— Вот и хорошо. Послушай-ка, браток, у тебя сегодняшний вечер занят или свободный? — Не дожидаясь ответа Павлова, предложил: — Давай потолкуем, а то соседи, а разговариваем только по телефону, сводками обмениваемся. Ты в каком номере живешь?.. Ну вот, давай часов да восемь, я зайду. — Заметив нерешительность Павлова, предложил встречу в своей комнате, назвав ее номер.

— Нет, нет, — запротестовал Павлов. — Давайте у меня, в восемь буду ждать.

— Ну вот и договорились, — констатировал Егоров и широко зашагал по коридору.