Глубокие воды

– Раньше, пока малазийское правительство не догадалось ввести разрешения, на Амаранте можно было оставаться сколько хочешь, – продолжала Стелла. – Роли рассказывал, что когда они с Кристиной только начали приезжать, то время от времени находили что-нибудь – сандалии, тарелки. Но он считает, что тюремные чиновники, уезжая, почти все вывезли. А потом и моряки последовали их примеру. А затем первые круизёры установили главное правило – не оставлять никакого хлама. Все привезенное с собой должно было идти в дело, чтобы и людям хватало ресурсов, и Амаранте оставался нетронутым.

Что ей нравилось в Стелле, так это ее умение жить моментом. Взять, к примеру, сейчас: она не зациклена на прошлом, она видит в нем лишь движение к нынешней жизни здесь. Сама этого не осознавая, Стелла перенесла их из прошлого в настоящее, из каторги в рай.

Виржини взглянула на упавший кокос.

– Интересно, почему здесь никто не поселился? Я имею в виду, после каторги. Кокосов полно – кто-то мог бы продолжать их выращивать.

– Возможно, жизнь была слишком тяжелой. То есть мы-то, по сути, живем так же, но ведь свои дома привезли с собой, верно? У нас есть крыша над головой. Мы можем не только ловить рыбу и охотиться, но и опреснять воду, вырабатывать электричество, хранить еду. Представь, каково было здесь, в паре недель плавания отовсюду, всего с несколькими инструментами. Рассчитывать можно было только на себя. Думаю, сломанная кость, или особенно засушливый сезон, или нехватка рыболовных снастей или риса – все могло привести к смерти. Представь, каково это – беспомощно дожидаться, пока у тебя развивается тропическая инфекция.

– Неужели совсем никто не поможет? А как же военный корабль, о котором говорил Роли?

Стелла бросила свой импровизированный веер. Он, кружась, упал на землю.

– Этот корабль и раньше-то приходил редко, а в этом году мы вообще его не видели. Вроде бы бюджет урезали.

Несмотря на жару и невозмутимость Стеллы, Виржини снова покрылась мурашками. Она обхватила себя руками, впервые по-настоящему осознав, насколько они отрезаны от мира. Положиться не на кого, кроме как друг на друга. Если умрешь, никто тебя не найдет. Она подумала о семьях каторжников, ожидавших на родине вестей, которые так и не пришли. Возможно, и сами заключенные сошли в могилы, не зная, что случилось с их родителями, с детьми. Ей вдруг захотелось подхватить на руки Гаса, зарыться лицом в терпко пахнущую шерсть, прижать его теплое тело к груди, чтобы почувствовать, как он выворачивается, почувствовать жизнь.

– Гас!

Пес не откликнулся, и Виржини напрягла слух, надеясь услышать, как он продирается через заросли. Насекомые смолкли, душный воздух был недвижим, ни единый листок не шевелился. Казалось, остров – и его призраки – прислушиваются и ждут вместе с ней. Затем раздался лай.

– Сюда! – Виржини оглянулась на Стеллу.

Гас был на кладбище. Он потерял интерес к мячу и ожесточенно рыл землю.

– Боже, – сказала Стелла, – давай-ка его отсюда уведем.

Резиновый мячик валялся неподалеку – яркое розовое пятно на фоне зеленой листвы и бурых стволов. Стелла наклонилась подобрать его и тут же скривилась от отвращения: мячик был мокрым от слюны.

– Долгоносики еще куда ни шло, но вот это и впрямь фу. – Она вытерла ладонь и помахала мячом, брезгливо зажатым между указательным и большим пальцами. – Гас, ко мне! Быстро!

Пес перестал скрести землю. Стелла размахнулась и запустила мячик в джунгли, подальше от могил. Пес, оттолкнувшись от земли всеми четырьмя лапами, подпрыгнул и кинулся следом.

– Так-то лучше. Хороший мальчик, – сказала Стелла, направляясь за ним. – Оставь этих бедняг в покое. Они и без тебя настрадались.

Стелла решила добраться до своей яхты вплавь, поэтому Виржини сказала, что может отвезти Гаса на каяке. На лодке Роли работал компрессор, и пока она гребла к «Ариэлю», бухту наполнял рокот. Заметив ее приближение, Роли выключил компрессор и завинтил крышку баллона. Виржини высадила Гаса на палубу, и пес кинулся к хозяину.

– Доброе утро! – сказала Виржини.

– Добрый день.

Она посмотрела на солнце. Оно находилось ниже, чем Виржини ожидала.

– Хорошо погуляли? – спросил Роли.

– Думаю, мы его вымотали. Или, точнее, он вымотал меня. – Она забросила на палубу мячик.

Роли почесал Гаса за ухом.

– Да, он у меня такой. – Он упер ладони в колени, явно собираясь вернуться к работе. – Благодаря вам со Стеллой мне теперь почти не приходится самому его выгуливать. Популярный парень.

– Роли…

– М-м-м?

– На развалинах есть какое-то сооружение. Черное, статуя или что-то в этом роде.

Он снова присел.

– Ты о маслоотжимном прессе?

– Так вот что это такое?

– Угу.

– Он там со времен каторги?

– Угу. И этих бедолаг заставляли его вращать. В большинстве своем, как по мне, там были достойные люди. Которых превратили в рабочий скот.

– Рабочий скот? Что ты имеешь в виду?

– Такие прессы приводят в действие волы.

– Боже.

Роли шевельнул бровями.

– Не думаю, что тут использовали их.