Глухие бубенцы. Шарманка. Гонка

— Ты ведь помнишь мою спортивную карьеру, — с гримасой сказала Агне. — Стоило одному болвану-преподавателю сказать, что у меня хорошо получаются прыжки в высоту, как я тут же заставила себя прыгать. В действительности у меня не было к этому никакого призвания. Просто включился несложный механизм. В мозгу робота нажали на нужную кнопку. В тебе открыли талант, сказала я себе. Теперь остается только пересилить себя. А этому я научилась у матери. Я стала отчаянно тренироваться. Напрягалась изо всех сил, не давала себе пощады, хотя где-то внутри у меня закипал протест. В то время у нас на факультете училось немало рекордсменов. Внешне они от нас почти не отличались, все парни и девушки были с хорошими физическими задатками, и это еще больше утверждало меня в моем решении. Ты ведь помнишь. Я получила несколько дипломов — мои старания все же увенчались пусть маленьким, но успехом.

Дались ей эти спортивные истории студенческих лет! Просто не потянула, чего уж там говорить. Но куда она все-таки гнет?

— Позже я много раз видела во сне себя и планку. Эти сны были как отвратительные замедленные фильмы. По нынешним понятиям даже модные. Они стали моими ночными кошмарами, не давали покоя и днем. Я поднималась над планкой, почти преодолевала ее, но она все-таки падала. Во сне собственный зад казался мне огромным. Каждый раз он задевал за планку, и это сводило на нет возможные рекорды и достижения. И все же, — Агне рассмеялась, — однажды все вышло по-другому. Я оторвалась от земли, поднялась вертикально в воздух, завертела ногами, будто ехала на велосипеде-невидимке, и преодолела планку: она осталась внизу под ногами. В тот раз я получила огромное удовольствие от прыжка, несмотря на то, что все происходило во сне.

Оскар не решался прерывать Агне. Он слушал, хотя и ловил себя на том, что делает это рассеянно. Мгновениями он вырывал какие-то отдельные слова из произнесенных фраз. И тем не менее, эти провалы в рассказе Агне не искажали смысла. Да и вообще, думал Оскар, к чему столько слов, когда можно высказать все с несравненно меньшей затратой усилий. Очевидно логическая фраза вскоре утратит свое единодержавие.

Эти вялые обрывки мыслей роились в голове Оскара, вероятно, лишь для того, чтобы рассеять охватившее его разочарование. Отнюдь не истории со сновидениями рассчитывал услышать от жены Оскар, а нечто совсем иное.

— Чем же ты, собственно, собираешься заняться? — нетерпеливо спросил он.

— Я хочу, чтобы моя деятельность соответствовала моему характеру.

— Ты думаешь, это возможно?

— Должна же я в конце концов найти себя.

— В чем?

Агне задумалась.

— Не знаю, — наконец сказала она.

Прямой вопрос Оскара раздосадовал Агне. Она потеряла нить разговора, несколько раз открывала рот, но желание продолжить рассказ у нее явно пропало. Видимо, Агне хотелось начать издалека, прежде чем перейти к сути дела.

У Оскара не хватило выдержки, а ведь именно за это качество его только что хвалила Агне. Более того, он, кажется, даже обидел ее. Взглянув на вновь помрачневшее лицо жены, Оскар понял: в его нетерпеливых вопросах невольно прозвучала насмешка.

— У твоей матери были самые лучшие намерения, — примирительно пробормотал Оскар. — Я думаю, что на нее очень сильно подействовала смерть твоего отца. И только принцип — «надо, приходится, преодолевай себя» помог ей жить дальше. Будь уверена, сама она тоже следовала этому пуританскому принципу. Не одну тебя заставляла.

— Да-да, — оживилась Агне и, как бы прося прощения, примирительно посмотрела на Оскара.

Неожиданно Агне показалась ему какой-то беспомощной. Маленькая кошачья головка терялась меж широких плеч, словно пряталась от удара.

— Ты думаешь, я уже не смогу от всего этого освободиться? — робко спросила Агне.

Оскар растрогался. Он шагнул к Агне и поцеловал ее.

Позже, подойдя к окну, он увидел у ворот Керту и Тармо. Парень обнимал девушку.

Оскар пришел в ярость. Он готов был трахнуть кулаком по стеклу и крикнуть грубость. Он едва сдержался. Прижавшись лбом к холодному стеклу, он попытался успокоиться. Одновременно его охватило чувство неловкости, словно он тайком выслеживал Тармо и Керту. Оскар отвернулся от окна и беспомощно остановился посреди комнаты. Агне будто ждала этого момента. Она подошла к мужу и прильнула к нему. Оскар почувствовал отвращение. Но откуда Агне было знать, что он видел, как Тармо обнимал Керту. Оскар был в ловушке. Чтобы спастись, он схватил носовой платок и стал кашлять и сморкаться. Агне отпустила его. Оскар быстро подошел к столу, налил полный стакан вина и залпом осушил его. Теперь на него напал настоящий приступ кашля. Когда кашель прошел, Оскару почему-то вспомнился случай, о котором ему часто рассказывала Агне.

Отец Агне, известный мастер своего дела, копал очередной колодец. Работа уже приближалась к концу, второй человек стоял наверху и ждал, чтобы с помощью блока поднять на поверхность последнее ведро песку. И тут произошел обвал, отца Агне погребло под песком.