Глухие бубенцы. Шарманка. Гонка

Жизнь здесь, правда, тихая, но далеко не спокойная. Какое-то предчувствие возмездия давит меня — безумное расточительство где-то там, за пределами каньона, непотребное транжирство должно повлечь за собой жестокое наказание. Ненасытность людских желаний вселяет в меня ужас. Неужто все они помешались? Тупице Жану соблаговоляют объяснить: это мини-калькулятор для домашней хозяйки. Утром сунет в щель напечатанную в углу свежей газеты перфокарту с сегодняшними рыночными ценами и отправится делать покупки. Нажала на кнопку, и ни один продавец не сможет обмануть. А вот это детский спектрометр. Направишь луч на мочку уха младенца и прочитаешь на шкале, чего не хватает в его крови и какие вещества следует добавить в детское питание. Позавчера я нашел устрашающего огромного паука из пластика, под брюхом полно роликов и резиновых планок, на ногах металлические кружочки, выяснилось — магниты. Наливаешь в паука воду со стиральным порошком, прикрепляешь его снаружи к окну, сам сидишь в комнате и водишь палкой, к которой тоже прикреплен магнит, и эта тварь под твоим руководством моет тебе окна.

Поначалу богатства мусорных куч отпугивали меня. Я испытывал к ним чувство почтения, как-никак чужие ценные вещи, трогать которые не подобает. Не бесхозное же это добро, безусловно, эти залежи кому-то принадлежат, и меня накажут, если я суну что-то себе в карман. Остальные своими смелыми действиями мало-помалу вправили мне мозги. Все они с самого начала чувствовали себя совершенно свободно среди здешних сокровищ. Прибыв в колонию самообслуживания, они заявили, что им понадобится время, чтобы освоиться на новом месте. Стремясь чем-то заполнить незанятые часы, они стали бить бутылки и тарелки об камень — развлекались, словно дети, «стрельбой» по мишени. Я глядел на бессмысленное уничтожение и судорожно сжимал за спиной руки. Странно, но мне ужасно хотелось составить им компанию и тоже расколотить что-то вдребезги. Я преодолел свое дурацкое желание, мне не положено делать глупости, непременно получу за это по рукам.

Они же не ограничивали себя ни в чем. Распоясались так, что обломками труб разнесли в пух и прах вполне еще пригодную машину, грохот металла и звон стекла пробрали меня до костей. Ужасно, но и у меня снова зачесались руки. Однако сам я не решался даже тряпки порвать без спросу. В конце концов набравшись храбрости, я попросил разрешения у Эрнесто. Он казался мне старше и умудреннее остальных, мне хотелось равняться на него, брать с него пример. Эрнесто удивился и вытаращил глаза, пробормотал что-то насчет моей придурковатости, но тут же перестроился и дружелюбно разъяснил мне, что в здешнем государстве все мы равноправные властители. Я еще больше зауважал Эрнесто за его великодушие. У меня и позже всегда теплело на сердце, когда я заслуживал его одобрительный взгляд. Разумеется, в пылу разрушения недосуг раскидывать глазами, и только позднее, когда опустошать и разорять нам наскучило, мы стали замечать друг друга, принялись судить да рядить, как упорядочить жизнь и чем заполнить дни. Эрнесто пришла в голову неплохая мысль: что, если начать вытаскивать из-под груды мусора машины получше и приводить их в порядок? Я готов был подпрыгнуть от радости, когда заработал мотор первой налаженной машины. Копаться в моторе под руководством Эрнесто одно удовольствие. Похоже, его забавляет натаскивать меня. Он не скряга, своих умений не скрывает. Каждый раз охотно объясняет что к чему. Старательность всегда была у нашей родни в почете, и я наматываю на ус каждое наставление Эрнесто.