Глухие бубенцы. Шарманка. Гонка

За спиной щелкнул замок. Ох, какое же облегчение я испытал! Как будто на крыльях я слетел вниз по лестнице, меня переполняло такое пьянящее счастье, что едва ли оно уместилось бы в тесной закрытой кабине лифта. Я вошел в гараж, нажал на кнопку, путь был свободен. Завел машину, выехал из гаража и увидел в зеркальце, как фотоэлемент мягко закрыл ворота. В воздухе реяли ледяные кристаллы, был чудесный мягкий зимний вечер. Я вышел без головного убора и забыл переодеться — на мне болталась какая-то блестящая рубаха, уместная разве что для оргий, — ну да ладно. Сейчас поеду в ближайший приличный отель, сниму комнату, а утром пойду в квартирное бюро и выберу себе подходящее жилье — с одним лишь условием: чтобы был уютный и сумеречный кабинет, — и начну работать.

Еще не так много времени упущено. Может ведь человек иногда отдохнуть несколько месяцев! Да здравствует дальновидный психоаналитик! Я по гроб жизни благодарен ему. Я с головой погружусь в свою гениальную систему и никогда больше не вспомню ни про Тессу, ни про ее оргии.

Состояние эйфории охватило все мое существо. Внезапно все стало простым и ясным.

И только уличные фонари превратились в густую гирлянду огней и раскачивались на сильном ветру. Ярко освещенные витрины поднялись в воздух, и их горячий свет пролился мне на голову.

Единственное, что навсегда стерлось из памяти, это момент автокатастрофы.

От комиссара полиции я узнал, что погибло трое. Я отделался легко — у меня оторвало лишь кусочек мочки.

В зале суда я расслышал шепот: глядите, это и есть убийца — тот самый, с заштопанным ухом.

13

уже много часов сидел в дверях вивария, болтая ногами. Расслабленная поза и бездействие влекут за собой апатию, я не раз ловил себя на том, что ни о чем не думаю. Место здесь чужое, а ситуация знакомая. Злополучное продолжение навязанного мне в моей прошлой жизни безделья. Участие в фантастическом фильме принесло мне пугающую, прямо-таки головокружительную известность, но затем шумиха вокруг моего имени сменилась полным молчанием. Поначалу я настроился отдохнуть, но вскоре состояние постоянной расслабленности стало действовать мне на нервы. Я прислушивался, не зазвонит ли телефон, не раздастся ли звонок в дверь. Я не мог спокойно проходить мимо почтового ящика. Особенно мучительно было то, что вместе со мной ждала и Урсула. В течение дня она несколько раз звонила мне домой, словно для того, чтобы поболтать о разных пустяках. И тем не менее я чувствовал, что она в напряжении и ждет, что я крикну ей в трубку — получил предложение. Друг детства, инженер по автоматике, тоже не выпускал меня из виду. Когда звонил, то на чем свет стоит ругал свою работу. Завал с бумагами, трудности со снабжением, халатность на каждом шагу. Грозился немедленно подать заявление об уходе. Его явное стремление утешить меня было трогательным. Ему тоже приходилось нелегко. Роберт, у тебя, наверное, нет времени выслушивать меня, обычно говорил он в конце разговора. Да, лгал я, у меня на столе несколько сценариев, раздумываю, стоит ли идти на актерские пробы. Самому же хотелось крикнуть: неужели я всего лишь актер-однодневка и мода на меня прошла?

Пленник бездействия или обстоятельств — какая разница?

Теперь у меня есть и настоящий страж: Флер с ядом в аэрозольном баллоне. Хотя она страж и не слишком ревностный. Сперва где-то бродила, затем принесла несколько подушек, кинула их на пол вагона и улеглась на них так, чтобы можно было выглядывать в дверь. Временами она засыпала, но тут же поднимала голову, встряхивала волосами, постукивала носком своих горных ботинок об пол и в который раз провозглашала:

— Знаешь, Боб, сегодня очень важный день.

Объяснить что-либо подробнее она не пожелала. Что должно было произойти сегодня? Мне все равно. Вряд ли сегодняшний день может стать для меня важным. Из этого каньона я так скоро не выберусь. Я — бесполезное и обременительное чужеродное тело в их тесном обществе. Они растерянны и не знают, что со мной делать. Охраняют ли меня всерьез, или я должен пройти какой-то испытательный срок?