«Глухой» фармацевт

— Ишь ты, — засмеялся Касьяненко и, видимо, решил пойти навстречу настойчивому желанию дворника познакомиться поближе. — Как же тебя звать-то?

— Окрестили Ферапонтом. А по-уличному — Филя.

— Филя? Может, Филей за филерничество прозвали. Филерничал, поди, по долгу службы?

Дворник сокрушенно развел руками:

— Шутишь, товарищ матрос. По филеру как мне работать? Безграмотный.

— Какая тут грамота? Глаз хороший нужен.

— Хлопчика, видишь, поранило? — поинтересовался Ферапонт, поглаживая, бороду.

— Бревном придавило, — буркнул Матвей.

— В городе? Аль где? А, може, не бревном? Ай-яй-яй… Крепко тебя зацепило, раз валяешься целыми днями. Провианту, опять побольше нужно. Вы, ребятки, кожу-то с дивана остальную ободрали бы и на базар. А то и я могу подсобить. Ведь меблю все одно стопить придется. Не годящая…

Дворнику никто не ответил, Он попятился к двери, раскланялся и ушел.

— Ну и зануда этот тип, — сказал Костя с высоты своего лежбища.

— Чистая контра. Душой чую, — озлобился Касьяненко.

— Присматривает он за нами… — заметил Бойченко.

— Я ж говорю: контра!

А Сашка Троян тем временем побывал в Большой Коренихе. Во второй половине дня он уже докладывал Горожанину о поездке. Рассказал, что по совету Матвея Бойченко связался с Николаем. Тот сообщил о родиче бывшего управляющего аптекарским складом много интересного. Числился Андрей Дахно середняком, а вообще барышник, спекулянт. Скупает у селян продукты, возит в Николаев или в Одессу на базар. Не так давно один знакомый немецкий колонист Шульц проговорился Николаю, что купил у этого Андрея Дахно шесть совершенно новеньких покрышек для своего «Индиана» — мотоцикла с коляской. А когда Николай заинтересовался и мотоциклом и покрышками, Дахно наведался к нему и, словно невзначай, сказал, что, мол, знает человека, который хочет продать мотоцикл, правда, подержанный, нуждающийся в небольшом ремонте.

— И что вы, Саша, посоветовали Николаю? — спросил Горожанин.

— Зайти к барышнику. Узнать, как обстоят дела с мотоциклом. Николай обещал. Дня через два он сам приедет в город. Матвея хотел навестить.

— Отлично, — похвалил Сашку Горожанин. — Подход к этому Дахно вы нашли, по-моему, правильный. Когда появится Николай, скажите Бойченко, чтобы он вместе с ним зашел ко мне. А пока идите, отсыпайтесь. Ночь у нас будет тревожная.

Саша отправился в столовую, где неожиданно встретил Матвея.

— Нечего разлеживаться! — объяснил свое появление здесь Бойченко.

— А Костя где? — поинтересовался Троян.

— Дома. Я потихоньку ушел. Зубрит Костя.

Но когда они вместе с Касьяненко возвратились на Спасскую, Решетняка в квартире не оказалось. Матвей глянул на диван и глазам не поверил: кожа с сиденья была срезана.

— Дворник! — воскликнул Бойченко.

— Ну, я покажу этой контре! — не выдержал и Касьяненко. Сашка кинулся было за Ферапонтом, но в дверях столкнулся со смущенным Костей Решетняком. В руках тот держал узелок из наволочки.

— Смотри, что Филя наделал! — крикнул Троян, кивая на ободранный диван.

— Это я, — потупился Костя, — Я кожу срезал…

— На базаре со спекулянтами якшаешься!

— Не-ет. Я не якшался. Я к Кочубееву букинисту пошел. Объяснил, хочу, дескать, подкормить Матвея. Сначала старик ни в какую. Потом сходил — выменял.

— Так… — Касьяненко взял у Решетняка узелок и выложил из наволочки на рояль две буханки хлеба, большой кусок сала, лук, чеснок и три банки рыбных консервов. — Осваиваешь, значит, политическую экономию?.. И правильно сделал! — он грохнул кулаком по жалобно отозвавшемуся инструменту, и, взяв одну из банок, стал читать этикетку: — Так… «Д» плюс «Т» равняется «Бычки в томате».

— Безобразие, — возмутился Бойченко. — А еще чекист. Комсомолец! Шкурничество это! Не стану я ничего этого есть, — и отошел к окну.

Хлеб был свежий, пахучий, а сало цвета бледной зари так аппетитно, что говорить Матвей больше не мог — слюна забила. Касьяненко снова бухнул кулаком по крышке рояля.

— Какое там шкурничество? Мебель — негодная. А Филя все одно содрал бы, черт ему в печенку! И жрать это, Кочубей, ты станешь. Ясно?

Матвей зло огрызнулся:

— Не буду один!

— Это другое дело. Отличная, братва, еда! А тебе, Матвейка, в самый раз сальца погрызть.

Вечером, когда ребята ушли на задание, Бойченко, лежа на матерчатой оранжевой подкладке дивана, думал, что спать стало даже лучше — раньше кожа холодила, а теперь спине теплее, сытый желудок охотно «поддерживал» подобную версию.

Через несколько дней с дивана исчезла стараниями того же Кости оранжевая подкладка, потом добротная парусина. Нетронутой осталась лишь последняя оболочка — мешковина, зато энергии у ребят стало хоть отбавляй.

Диван «обглодали» за неделю, а Николай, сын дьяка, из Большой Коренихи все не появлялся. Горожанин сказал Трояну, что, если тот не приедет через два-три дня, Сашке придется самому навестить его. Но Николай ворвался утром в квартиру на Спасской, вытащил из корзины большой пирог с мясом — подарок от дьячихи хворому Матвею. Обитатели комнаты отдали дань кулинарным способностям Николаевой матери с великой радостью.

Потом они с Сашкой отправились к Горожанину.