«Глухой» фармацевт

Решетняк вернулся минут через десять. Скинул с себя тяжелый канат и, привязав для отвеса гирю к шпагату, стал спускать ее в колодец. Когда шпагат ослаб и чувствовалось, что отвес достиг дна, Костя завязал на шпагате узелок и вытащил гирю.

— Давай, Матвей, отмерь мой рост. У меня сто семьдесят. Сложив шпагат, мы узнаем глубину.

Оказалось, что до дна колодца около девяти метров.

— Я первый, — вызвался Матвей.

Привязав канат к верхней скобе колодца, Матвей с фонарем на шее медленно начал спуск. За Матвеем с трудом протиснулся вниз Решетник с «Летучей мышью».

— Ну, чего тут? — спросил Костя, держась за скобу. Стать на дно колодца он не мог — не хватало места.

— Вот здесь вроде ход, — Матвей посветил фонариком.

Среди вмурованных сбоку камней один довольно широкий неплотно прилегал к соседним. Взяв у Кости гвоздодер, Матвей пытался здоровой рукой сдвинуть камень, но ничего не получилось.

— Давай я попробую, — сказал Решетняк. — Ты спустись на самое дно, приляг, а я хоть одну ногу поставлю.

Опершись спиной о стену колодца, Костя что было сил нажал на камень. Тот вроде подался.

— Ага! — обрадовался Решетняк, — пошел! — И переместился чуток правее. Снова нажал. И камень со скрипом стал подаваться внутрь. Потом каменная плита на толстых шарнирах развернулась. Открылся боковой ход. Из черной пасти подземелья потянуло холодом и плесенью.

— Есть ход! — обрадовался Бойченко. — Катакомба или ниша глубокая. И там — клад. Конечно! Так и бывает! Ты, Костя, давай наверх, доложи Валерию Михайловичу и захвати большой моток шпагата. Может, нам далеко идти придется.

Пока Костя лазил наверх, Матвей пытался разглядеть подземелье, но свет фонарика лишь метался по тоннелю. Бойченко не терпелось двинуться вперед, но он знал, что Горожанин вольностей не любит и за действия без приказа может отстранить от операции. Наконец, Костя вернулся:

— Горожанин сказал: «долго внизу не находиться», Конец бечевки он оставил у себя, чтоб мы могли, если надо, тревогу поднять. Велел проверить оружие, беречь свечи и батарейки в фонарях. Пека можно, пользоваться керосиновыми лампами.

Неожиданно вниз спустился Саша Троян.

— Ты зачем? — удивился Матвей.

— Горожанин послал. Мало ли что.

По прямой подземной галерее, вырытой в твердой глине, Матвей полз с фонарем. За ним Костя с «Летучей мышью», а следом, ориентируясь на свет, Сашка. Некоторое время они двигались, не разговаривая. Тьма за светлыми пятнами от фонарей была тугой и плотной. Дышать было трудно, спертый воздух душил.

Отстав от Бойченко, Костя посветил на пол и чуть не вскрикнул. По глиняной осыпи вилял тонкий след. Косте показалось, что он такой же, какой он однажды видел в балке, на песке. Тогда они с ребятами пошли по нему и догнали огромную гадюку, с которой едва справились.

Дрожь пробежала по спине. Воображение ясно рисовало больших страшных змей, каких он недавно видел в иллюстрированной истрепанной книге «Ад» Данте, которую читал Матвей. Змеи набрасывались на голых, людей, обвивали тела и втягивали их в чудовищный кишащий клубок. Костя глянул в сторону: прямо из глины на него глядела, гипнотизируя немигающими глазами, огромная змея. Он отвел взгляд в сторону, но и оттуда на него стала наползать еще одна отвратительная гадина. Он зажмурил на мгновение глаза и все исчезло.

«Вот чертовщина в голову лезет», — подумал он.

— Ты чего? — накинулся на него Сашка. — Нам нельзя отрываться от Матвея. Мало ли что может случиться.

— Глянь-ка сюда. Змеиные следы. А вот еще!

— Какие там следы? Так глубоко их под землей не бывает.

— Ты посмотри, Саш… Настоящие змеиные следы.

— По мне хоть чертячьи. Ничего не вижу. Очки запотели.

— Что случилось? — крикнул Матвей из глубины катакомбы. Голос его прозвучал глухо и тревожно.

— Следы змеиные…

Показалось, что Бойченко долго не отвечал.

— Ерунда, никаких змей тут быть не может, — послышался наконец голос Матвея.

— Хватит с вашими змеями, — почему-то рассердился Костя и подумал: «Германцев били, бандитов бьем, а тут что-то мерещится. Герои тоже мне…»

Решетняк в ту минуту забыл, что змеи «привиделись» ему, он поспешил к Бойченко.

Через несколько метров они увидели с правой стороны чернеющий вход в другую катакомбу. Ребята остановились, решая, куда идти. Из боковой катакомбы вроде тянуло свежим воздухом, дышать стало легче.

— Пошли вперед, разведаем, а потом посмотрим, как дальше быть, — предложил Матвей.

Костя воткнул у поворота гвоздодер, привязал к нему шпагат, и они двинулись. Метров через двести Матвей увидел впереди два ярких светлячка, потом еще два. Он пошевелил фонарем, светлячки исчезли.

— Крысы гуляют, — шепотом объяснил Костя. — У них здесь ход к норам. Может, там детвора народилась?

— Терпеть не могу крыс. И мышей тоже, — прошипел Матвей, его всего передернуло.

— У Махно, наверное, пострашнее что видел, — заметил Сашка.

— Видел, но к крысам испытываю отвращение, — сказал Матвей.

— А вон одноглазая, — осветил Костя что-то сверкнувшее во тьме.

Матвей подался вперед: