Гнёт ее заботы

- Нет, - резко оборвала его Джозефина, - он должен уйти. Джону не нужные его услуги. А я не нуждаюсь в плате за эту работу - я сберегла кое-что на черный день, к тому же по выходным у меня достаточно пациентов, которые платят, да и арендная плата в приюте Святого Павла не слишком обременительна…

- Простите, Джулия, - немного суховато ответил Северн, - но боюсь, не вам принимать решение подобного рода. Если этот человек желает оплатить счет Кларка…

В этот миг позади них отворилась дверь, и, повернувшись, Кроуфорд с изумлением увидел, что Китс поднялся с постели и, покачиваясь, возвышается в дверном проеме.

- Мой брат, - прошептал Китс, а затем повалился вперед.

Кроуфорд и Северн ринулись к нему и подхватили в самый последний момент, а затем оттащили обратно в кровать.

- Вы, сказали нам, - мягко сказал Кроуфорд, - что Том умер от чахотки.

Китс нетерпеливо покачал головой. Другой брат, Джордж - надеюсь у неговсе хорошо - я уговорил его отправиться в Америку - мне даже пришлось одолжить ему на это денег - но теперь он вдали отсюда, и целая Атлантика лежит между ним и моей… крестной матерью, моей демонической матерью… а мой брат Эдвард умер, когда мне было всего лишь шесть… но моя сестра, Фани, ей лишь семнадцать! И она сейчас в Англии! Боже, неужели вы не понимаете? Я… Он сорвался на глухой кашель, и, казалось, вновь потерял сознание; но спустя мгновение он открыл глаза, пристально посмотрел на Северна и выдавил через окровавленные губы, - Мне очень жаль, Джозеф. Я знаю, что было бы прекрасно избавиться от долга перед Кларком. Но этот… малый, Айкмэн, должен уйти. И не позволяй ему возвращаться.

Кроуфорд склонился над кроватью. - Ты хочешь умереть, ты это пытаешься сказать?

Китс отвернул голову к стене. - Нет, чертов идиот, я не хочуумирать. Боже…

Северн схватил Кроуфорда за руку и насильно вывел его из комнаты, а затем выпихнул через входную дверь в коридор. Кроуфорд был слишком удивлен, чтобы сопротивляться, так как Северн совсем не выглядел сильным.

- Он помолвлен с девушкой в Англии [269]

, - сквозь зубы процедил Северн, - и знает, что больше никогда ее не увидит. Она пишет ему письма, но он больше не разрешает их читать. Даже вскрывать их не разрешает. При этих словах, на его глаза навернулись слезы, и он сердито смахнул их прочь.

- А его новая книга, наконец-то она привлекла внимание, на которое он надеялся всю свою жизнь. И он не какой-нибудь… аскетичный затворник, он - был когда-то - подвижным, здоровым юношей, а теперь он в Риме, но не может даже выбраться наружу и посмотретьна него. А выговорите, он хочетумереть.

Кроуфорд начал было говорить, но Северн грубо его толкнул, и он сделал несколько пьяных шагов обратно по коридору.

- Если я увижу вас здесь снова, я… - начал Северн, затем просто безнадежно тряхнул головой и вернулся в комнату, захлопнув за собой дверь.

Кроуфорд чертыхнулся, не в последнюю очередь потому, что оставил внутри свою фляжку, затем развернулся и направился обратно к лестнице.

* * *

Некоторые слова пишутся только кровью; палец Кроуфорда превратился в израненный обрубок к тому времени, как он, то и дело втыкая в него кончик пера, нацарапал письмо своему Австрийскому хозяину. В конце концов, он отложил перо и, посасывая палец, перечитал записку.

Он не будет сотрудничать; сиделка тоже. Сожалею.

К тому времени, как он отыскал и запрятал в карман специальный свисток, которым его снабдил фон Аргау, кровь на бумаге уже успела высохнуть. Он собирался оставить записку в руке какой-нибудь статуи - что в Италии, а тем более в Риме, сделать совсем несложно. Он покинул свою квартиру над площадью Навона - в дюжине кварталов от дома Китса - спустился по лестнице и, все еще посасывая палец, остановился, разглядывая три широких фонтана, расположившиеся на длинной площади.

Ближе всех был фонтан Нептуна, так что он направился к нему и изучающее осмотрел каменные фигуры, установленные в его широком бассейне. Сам Нептун был слишком занят, нацелив гарпун вниз на какого-то осьминога - его руки были просто кулаками сжатыми вокруг древка гарпуна - но здесь была пара мраморных херувимов, которые, похоже, причиняли адские муки мраморной лошади с грустными испуганными глазами, и под рукой одного из них как раз было место для записки, если как следует ее свернуть.

Он сложил письмо несколько раз, а затем шагнул через бортик, и, разбрызгивая во все стороны воду, направился к лошади. Добравшись до места, он засунул клочок бумаги под каменные пальцы.

Его пробрала легкая дрожь от того, что он что-то кладет в руку статуи, и он отогнал всплывшие некстати воспоминания о другой статуе на заднем дворе гостиницы в Сассексе.

Пробираясь обратно к ограждению фонтана, он то и дело поглядывал наверх, пытаясь понять, мог ли кто-нибудь увидеть, что он сделал, и попытаться вытащить записку, но его действия, казалось, заметила лишь одна пожилая женщина, которая перекрестилась и заспешила прочь.