Гнёт ее заботы

Кроуфорд устало закатил глаза, но послушно пробрался через нежилой первый этаж к лестнице, поднялся в гостиную и в молчании прошествовал мимо Джейн Вильямс, Мэри и Джозефины, тем не менее, прихватив по пути бокал и наполнив его из стоящего на столе графина, а затем вышел на террасу к Шелли. Ветер дул с моря, и он обеспокоенно вгляделся в волнующуюся поверхность моря, прежде чем обратил взгляд к Шелли.

- Почему ты так боишься Полидори? - тихо спросил он, делая глоток вина.

Шелли в изумлении посмотрел на него. - Потому что он мертв. Он покончил с собой год назад, в Англии.

- Что ж, наверное, вышла какая-то ошибка. Не далее как полчаса назад он спокойно разгуливал по пляжу.

- В этом-то я не сомневаюсь, - несчастно ответил Шелли. - Им легко прийти в это место, Порт Венеры. Он махнул рукой в сторону океана. - Помнишь Аллегру?

Внезапно на Кроуфорда навалилась усталость. - Что, - бесцветным голосом спросил он, - ты имеешь в виду?

- Ты знаешь, что я имею в виду, черт тебя дери! Если кто-нибудь умирает, после того как его укусил вампир, и никто… не умертвит тело надлежащим образом, он возвращается обратно, откапывается из могилы и возвращается. Хотя едва ли это теперь он. Я остановил Клару… но монахини в Баньякавалло не остановили Аллегру, и никто, очевидно, не позаботился о Полидори, не загнал кол ему в грудь.

Он покачал головой, выглядя даже хуже, чем чувствовал себя Кроуфорд. Все эти люди - лишь скорлупа для этих существ - укус доставляет их… не знаю что, может яйца или споры… а в земле споры замещают органическое вещество мертвого хозяина своей каменистой материей, совсем как у доисторических рыб и растений, которых окаменевшими находят в горной породе. Кроуфорд хотел что-то возразить, но Шелли его не слушал. - О, как бы я хотел быть уверенным, что ни единая

крохотная частичка живой души не остается в этом обновленном теле - но эти возрожденные существа каждый раз упорно разыскивают людей, которых знали в своей прошлой жизни.

Он повернулся к Кроуфорду, и в глазах его блеснули слезы. - Что если Аллегра, настоящий ребенок, все еще… где-то внутри этого существа, словно ребенок, блуждающий в подземных переходах разрушенного замка? Боже, я помню, мы играли с ней, катали бильярдные шары по полу во дворце Байрона… как же давно это было.

- Так зачем же ты сюда забрался? - спросил Кроуфорд, думая о том, как неустойчива была Джозефина.

- Потому что я хочу заключить с ней сделку. Шелли слабо ему улыбнулся. - С Ней - не с Аллегрой. Ты знаешь, кого я имею в виду. И, как и всякий из ее рода, в этом месте она будет более сговорчивой. Я хочу… откупиться от нее.

- Чем?

Шелли забрал у Кроуфорда бокал и осушил его. - Собой - или, во всяком случае, тем, что делает меня

мной; большей частью… моей человечности.

Кроуфорд в изумлении уставился на него. - И она возьмет это?

- О, она в озьмет,вне всяких сомнений; я лишь надеюсь, что потом она не забудет о нашем соглашении.

Кроуфорд поежился, но не пытался его отговорить.

Той ночью Кроуфорда растормошил сосед и сказал ему, что он кричал во сне. Кроуфорд затуманено его поблагодарил, но почти сожалел, что его разбудили - так как, хотя он и не мог вспомнить, что ему снилось, вне сомнений это было что-то чрезвычайно эротичное, и это был первый раз за последние два года, когда его посетили такие чувства. Вместе с тем он знал, что даже в этом сне, все это было лишь манящим проблеском чего-то проносящегося мимо, чего-то, что предназначалось не ему.

Всю оставшуюся ночь он не мог заснуть, и когда на рассвете он вышел на террасу с чашкой кофе, он увидел Шелли, бледного и осунувшегося, гребущего на шлюпке по направлению к Дон Жуану; Шелли сидел к нему лицом и, заметив Кроуфорда, мрачно ему кивнул.

На следующий день в залив вошел трехмачтовый фрегат и салютом четырех палубных орудий приветствовал стоящего на якоре Дон Жуана - это оказался новый корабль Байрона, Боливар, направляющийся из Генуи в Ливорно, где его дожидался его будущий владелец; на борту корабля были капитан Дэниел Робертс и друг Шелли и Байрона по дням, проведенным в Пизе, Эдвард Джон Трелони.

Шелли был счастлив снова увидеть Трелони, и даже Мэри отчасти оправилась от своего недомогания, и на два дня Каза Магни превратился в оживленное место, с морскими прогулками в Лериче [315]за розами и гвоздиками, острой лигурийской пищей и крепким кофе, и с долгими оживленными беседами за обеденным столом и звуками гитары Джейн Вильямс, эхом несущимися над водой.