Гнёт ее заботы

Хобхаус застонал. - Тебе все же следовало бы писать романы, Айкмэн! Почему всем врачам Байрона просто таки необходимо испытывать пристрастие к таким… нездоровым выдумкам? Да это же просто беспечная деревенщина, пытающаяся таким образом расчистить отмель и не желающая при этом палец о палец ударить! Если они действительно хотели нас убить, почему бы им просто нас не застрелить? Или, если уж им непременно хотелось нас взорвать, почему бы просто не бросить в нас бомбу? К чему все эти сложности с огромным чертовым валуном, который нужно сначала стащить к воде, а затем еще взорвать именно в тот момент, когда мы будем поблизости?

- Может быть потому, что это былкамень, - сказал Кроуфорд. - То есть, я хочу сказать, именно потому, что это был камень. У существ, которые охраняют своих подопечных, которые могут… э-э, скажем, отбросить тень, чтобы помешать им выпить отравленное брэнди, - с этими словами он взглянул на Байрона, - может не доставать сил, чтобы остановить или отвести в сторону осколки одного из разумных камней, одного из до сих пор

живущих. Может быть, они не могут мешать другим членам семьи. Ну что, это здоровая выдумка?

- О, да, просто превосходная, - беспокойно поерзав, сказал Хобхаус. - Снимаю перед вами шляпу, старина. Мне кажется, будет нелишним немного вздремнуть - что ни говори, вчерашний вечер выдался напряженным…

- Помолчи минуту, Хобби, - подался вперед Байрон. - Продолжайте Айкмэн. Предположим это единственный способ, с помощью которого они могут убить кого-то с такими защитниками. Но зачемим все это? Если бы кто-то хотел помешать нам подняться в горы, это одно дело; но зачем пытаться убить нас теперь, когда мы вернулись? Мы больше не представляем для них угрозы. Теперь, когда мы никак не связаны с этими существами.

Против его желания взгляд Кроуфорда вернулся к Юнгфрау. - Может быть, это не совсем так, - тихо ответил он.

Байрон тряхнул головой и снова поднял весло. - Вздор, я не верю в это - и не собираюсь верить, так и знай. Не хотел бы я вещать как приходской священник [188], но думаю, я все же понимаю в этих материях побольше, чем ты….

Кроуфорд был напуган, и это сделало его несдержанным. - Скорее уж как бывший катетер [189].

Байрон выдавил из себя скупой смешок, но глаза его заблестели от ярости. - Хобхаус прав, - сказал он. - Мне совершенно не везет с докторами. Он вернулся на свое место возле хорошенькой девушки и начал оживленно беседовать с ней по-немецки.

Хобхаус бросил на Кроуфорда веселый и одновременно сочувствующий взгляд. -  Думаю, ты только что потерял работу, - сказал он.

Кроуфорд сел и перегнулся через планшир, волоча пальцы четырехпалой руки по холодной воде. - Надеюсь, я потерял нечто большее, - ответил он.

* * *

Солнечный свет начал пробиваться внутрь через западное окно, и Мэри Годвин отложила перо, потянулась в кресле и выглянула в окно на фасады домов, сады и котов разгуливающих по изгородям вдоль Абби Черчьярд Лэйн [190].

Их, не вписывающаяся в традиционные рамки условностей семья - она сама, Шелли, их почти одиннадцатимесячный сын Вильям и все более заметно беременная Клэр - вернулась обратно в Англию немногим более трех месяцев назад; и часто, особенно в подобные часы, когда она сидела и переписывала свой роман, она поднимала взгляд и с испугом встречала на горизонте вырастающие позади Бристольского залива приземистые Уэльские горы, вместо заснеженных величественных пиков Альп.

Шелли заметно беспокоился во время переправы из Гавра [191]в Лондон, хотя это было ничем не примечательное путешествие - единственное неудобство возникло, когда Лондонский таможенник взялся просматривать каждую страницу рукописи Байрона с третьей песнью паломничества Чайльда Гарольда, очевидно полагая, что Шелли пытается контрабандой ввезти в страну кружева, спрятанные между листами бумаги. Шелли взялся доставить рукопись Лондонскому издателю Байрона и не хотел, чтобы с ней что-нибудь случилось.

Мэри помахала страницей своей рукописи в воздухе, чтобы высушить чернила. Похоже, она единственная, кого захватила задача, предложенная Байроном в тот дождливый вечер, почти шесть месяцев назад, когда она, Клэр, Полидори, Шелли и Байрон сидели в большой комнате наверху на вилле Диодати на берегу озера Леман, в тот самый вечер, когда с Шелли случился тот нервный припадок и он выбежал из комнаты.

- Я думаю, каждый из нас должен написать по страшной истории, - сказал Байрон, когда Шелли вернулся и неловкий момент миновал. - Посмотрим, что получится вылепить из этой «глиняной особы», которая повсюду преследует нашего бедного Шелли.

Вскоре после этого ей приснился кошмар - над ее кроватью кто-то стоял, и сначала она подумала, что это был Шелли, так как этот кто-то был весьма на него похож; но это был кто-то другой, и, когда она в ужасе вскочила с кровати, существо исчезло.