Гнев ангелов

Эрни эти игры надоели раньше, чем всем прочим. Извинившись, он удалился из бара. По пути к своему пикапу он увидел Эйприл Шмитт, владелицу другого местного мотеля — «Отпускной рай». Она стояла у входа в свою контору и курила с явно расстроенным видом. Насколько знал Эрни, Эйприл курила редко, и знание его основывалось на том, что они с удовольствием проводили вместе ночи, когда испытывали сходные сексуальные желания. Оба они любили одиночество, однако иногда им хотелось легкого общения. Эйприл курила только в плохом настроении, а Эрни предпочитал видеть ее в хорошем настроении, поскольку тогда она легче склонялась к любовным свиданиям, ведь заигрывания Дарины Флорес, пусть даже фальшивые, возбудили в нем тягу к женскому обществу.

— Что-то случилось, дорогая? — спросил он, приобняв Эйприл за талию, завершавшуюся округлостями изящных аппетитных ягодиц.

— Да пустяки, — бросила она.

— Но ты закурила… А ты никогда не куришь по пустякам.

— Да приперся тут ко мне в мотель один тип, номер хотел снять. Выглядел он на редкость омерзительно, и я решила сказать, что у нас нет свободных мест.

Шмитт затянулась сигаретой, потом глянула на нее с отвращением, бросила на землю, не докурив до половины, и затоптала окурок. Обхватив себя руками, она поежилась, несмотря на то, что стоял теплый вечер. Эрни неуверенно обнял ее за плечи, и Эйприл прижалась к нему. Женщина дрожала, а она явно не из тех, кого легко напугать. Очевидность ее страха разом вытеснила все плотские мысли из головы Сколлея. Эйприл что-то сильно напугало. Эрни по-своему любил ее, и ему не хотелось, чтобы она чего-то боялась.

— Он поинтересовался, почему же на табло горит надпись «свободные номера», если все заняты, — продолжила Эйприл. — Я ответила, что просто забыла выключить его. Он окинул взглядом парковку. Короче, там стояло всего четыре машины, и он понял, что я соврала. Тогда этот мерзкий урод молча ухмыльнулся. Ухмылочка не сходила с его губ, и вдруг он начал как-то странно жестикулировать, словно раздевал меня, при этом сдирая кожу до костей. Клянусь, я почувствовала прикосновение его пальцев! Они шарили по моему телу, проникали… в самые сокровенные места. Даже не касаясь, он сумел причинить мне жуткую боль. Господи, просто кошмар какой-то!

Она заплакала. Эрни еще не приходилось видеть подругу в слезах. И они потрясли его больше, чем ее слова, включая клятвенное признание, поскольку Эйприл крайне редко клялась. Он покрепче обнял женщину и почувствовал, что ее тело сотрясается от рыданий.

— Жирный, плешивый мерзавец, — всхлипывая, выдавила она. — Из-за какого-то проклятого номера в мотеле этот мерзкий урод как-то умудрился облапать меня, оскорбить и унизить.

— Хочешь, я вызову полицейских? — спросил Эрни.

— И что мы им скажем? Что какой-то мужик странно пялился на меня, что он изнасиловал меня, даже не прикоснувшись?

— Ну, не знаю. А как выглядел тот тип?

— Жирный. Уродливый толстяк. У него отвратительная жирная шея, распухшая, как у жабы, и татуировка на запястье. Я заметила ее, когда он показывал на вывеску. Татуировка в виде вилки, трезубца, точно он мнит себя настоящим дьяволом. Мерзавец. Убогий, паршивый насильник…

— В чем дело? — не договорив, спросил меня Эрни. — Что с вами?

Он заметил мой изумленный взгляд. Мне не удалось скрыть свои чувства.

Я знаю, кто он. Знаю его имя.

Ведь я сам убил его.

— Ничего, — ответил я.

Сколлей понял, что я солгал, но предпочел пока не делать разоблачений.

Брайтуэлл.[5] Брайтуэлл Поборник.

— Продолжайте, — попросил я. — Закончите эту историю.

Дарина Флорес уехала через два дня, мало удовлетворив свой интерес и заполучив большую дыру в своих представительских расходах, наряду с запасом старых баек, слабо связанных с реальностью. Если она и испытала разочарование, то не показала его. Вместо этого журналистка раздала свои визитки с отпечатанным телефоном, попросив каждого, кто вспомнит через пару дней или даже недель после ее отъезда что-то интересное или уместное для журнальной статьи, позвонить ей на этот номер. Впрочем, на все звонки отзывался автоответчик, который любезным голосом Дарины Флорес просил звонившего назвать свое имя, номер телефона и оставить краткое сообщение, обещая перезвонить при первой возможности.

Дарина Флорес никому, однако, так и не перезвонила, и постепенно людям надоело без толку названивать ей.